Николай Устюжанин - Самое счастливое утро

Как обычно, «глотал» я все подряд, подчистую, без разбора: детские повести М. Коршунова, – его лирический роман «Бульвар под ливнем», посвященный музыке и музыкантам, я перечитывал не раз. Поэмы любимого М. Лермонтова и В. Жуковского, книгу Марселя Мижо об Антуане де Сент-Экзюпери; странную, но ужасно смешную повесть В. Аксенова «Мой дедушка – памятник»… Посылки с книгами, которые приходили на адрес Атарбековской начальной школы для ее библиотеки, мама «прогоняла» через меня, и не только их. Проигрывались пластинки на электрофоне: сказка С. Прокофьева «Петя и волк», выступления А. Райкина и песни из кинофильмов… Учебные диафильмы по истории, литературе, технике тоже просматривались сначала у нас. Я их проецировал прямо на стену квартиры. Ровесники и «мелкота» устраивались на полу, а я крутил ленту и читал текст.

Мое трудовое воспитание проходило в выходные дни – нам дали участок земли под огород, и мы, поднявшись в гору на самый верх Атарбеково, окучивали картошку, высаживали кусты смородины, поливали саженцы яблонь, груш, хурмы и персиков. Наградой за труд были редкие минуты отдыха, когда мы садились на самодельную деревянную скамейку, вкушали припасенную еду и любовались краешком далекого лазурного моря.

Еще одним «развлечением» было строительство крошечной дачи неподалеку от дома. Эту дачку мы называли по-северному: «сарайкой».

Деревянное чудо архитектуры мы с отцом строили постепенно: сначала в землю на высоком берегу ручья врыли кирпичные опоры вместо фундамента, потом положили толстенные доски пола, а после возвели стены и потолок из подручных материалов. Окна, крыльцо и двери появились чуть позже. Протянули от чердака электрический кабель – и сарайка стала нашей «летней резиденцией».

На юге вечереет быстро, звезды светят ярко, веет прохладой с моря, дурманят запахи растений, мигают светлячки, звонко стрекочут цикады… В такие вечера детская компания двух домов-близнецов усаживалась на большой деревянной крышке заброшенного колодца. Днем на нем сидели взрослые, ожидая рейсового автобуса, ходившего не по расписанию, а по прихоти водителей, а вечер был наш.

Здесь происходили знакомства, выяснялись отношения, демонстрировались способности и глупость, сходились приятели и узнавались друзья. В приятелях у меня были заводила компании Матвей Морозов по прозвищу «Дед Мороз», редкая среди девушек-армянок блондинка Тамара Пругина, родители которой часто приглашали нас в гости, и самый спокойный среди ребят Андрей Казаков, – с ним мы вначале подрались, а потом подружились.

Темы разговоров были характерными для ребят «семидесятой широты»: музыка («Битлз», советские вокально-инструментальные ансамбли), анекдоты: про Хрущева, Брежнева, неприличные (когда не было девочек); кинофильмы, – мы их смотрели на свежем воздухе на атарбековской горе рядом с начальной школой…

Молодежь собиралась задолго до сеанса, – развалившись на скамейках, щелкая семечками, обмениваясь новостями. Русские, украинцы и армяне сидели вперемежку, но если армяне говорили о чем-то личном, то переходили на свой язык. Оживление проносилось по рядам, когда появлялась передвижка. Мы помогали киномеханику устанавливать экран, доставали мелочь (5 копеек) и, наконец, успокаивались, услышав журчание видавшего виды аппарата, соперничающего с цикадами, – в самые напряженные моменты фильма их двухголосие придавало киноленте особый, южный шарм.

У меня и моих сверстников на первом месте, конечно же, были фильмы про индейцев: «Золото Маккены», «Белые волки», «Чингачгук – Большой Змей»), затем военные («В бой идут одни старики», «А зори здесь тихие», «Горячий снег»), девочки были без ума от индийских («Зита и Гита») и мексиканских кинолент («Есения»), все вместе мы рыдали над судьбой Белого Бима Черное Ухо, но если привозили новую комедию («Джентльмены удачи», «Иван Васильевич меняет профессию», «Мимино»), то мест на скамейках не хватало, люди сидели, где придется: на траве, на пеньках, на крышах сараев. Помню, однажды целая семья, приехавшая из Солох-Аула, смотрела фильм в «Победе», повернувшись боком к экранному полотнищу.

Телевизор, конечно, не мог тогда конкурировать с общественным зрелищем – кинофильмы, которые показывали в «ящике», были редкими, зачастую про Ленина и революцию, так что на гору мы бегали чаще. Впрочем, премьерные телевизионные ленты, политические сенсации (тогда как раз заканчивалась война во Вьетнаме) и спортивные битвы, – например, легендарные матчи с канадскими хоккеистами-профессионалами (как будто наши были любителями!) обеспечивали невидимый многомиллионный аншлаг.

Была еще одна тема на колодце, о которой мы предпочитали шептаться в чисто «мужском» составе, – «про это»… Специальных книг, а тем более энциклопедий и справочников, в библиотеке не было, журнал «Здоровье» на самые серьезные вопросы если и отвечал, то сквозь зубы и больше намеками, о школе и говорить нечего… В общем, рассчитывать можно было только друг на друга. Кто-то что-то слышал, кто-то подслушал, а остальное можно было смело отнести к народному творчеству. Одно утешает теперь: мы тогда понимали полузапретный характер подобных разговоров; любопытство, конечно, было, может, даже нездоровое, но цинизм точно не наблюдался, – если мы и храбрились, то, скорее, от смущения.

Новый, 1973 год, я встретил, как в сказке: снега в Сочи не было, ливней тоже, можно было ездить на велосипеде в теплой рубашке! Я добивал свой «Школьник» на горных дорогах, даже схлестнулся с местными наперегонки и почти не отставал.

Чудеса продолжились и позже: уже в конце февраля расцвели розы, а в марте наступила весна, сравнимая с нашим северным летом. Тут-то и пришел черед соревнований посерьезнее – наш 5 «а» класс включился в азартную игру под названием «Сбор металлолома».

Где только мы не рыскали в поисках ценного металла! Перелопачивали содержимое домашних кладовок, шарили в кюветах, в речках, шлялись возле автомобильных гаражей и заправок… Без боли и без смеха на нас невозможно было смотреть со стороны – настолько наши лица казались озабоченными.

На весовую возле школы мы везли в тележках старые часы, ломаные радиоприемники, радиолы, какие-то подозрительно чистые гвозди. Но все равно наш класс немного не дотягивал до лидеров – на старой школьной доске, поваленной набок, весовщики начертили таблицу, в которой мы были на вторых-третьих местах. Спас нас отличник класса Вазген Кешьян, который с вытаращенными глазами прибежал прямо к нашему грустному топтанию возле таблицы. Оказывается, около его дома, в кювете лежит никому не нужная жирная труба темно-коричневого цвета – ему одному, и даже вдвоем ее не вытащить, нужна наша солидарная сила.