Василий Батарейкин - Город С

– Алло. Рима Васильевна, ты мне расскажи голубушка, когда твои легионеры последний раз были у Приходько? Ты не охерела там? Сейчас поищу? Ты мне во вторник докладывала, что лично выезжала в прошлую пятницу. И? Да ни хуя тут не было, ни тебя, ни ослов твоих. Я сам здесь. Че молчишь? Че, блядь, молчишь?

Лифт остановился, двери открылись. На седьмом этаже горела лампочка. Можно было сделать вывод, что аборигены, извлекающие лампочки на площадках, довольствовалось первыми этажами, и необходимости лесть на седьмой не видели. Юрий Васильевич вышел из лифта, повернул направо, сделал пару шагов и замер перед металлической дверью кондоминиума.

– Что мешало съездить? Ты же социальная поддержка населения! Вы что творите, суки?!? Вы из меня дурака делаете. Ни хуя не выполняете, а еще и пиздите постоянно! Короче, Васильевна, человек ты хороший, но такой должности у меня нет. Пиши заявление и иди куда хочешь. Не еби мне мозги! Мне все равно! Я пиздёшь терпеть не буду. Заявление немедленно и собирай вещи. Мне похуй! Все!

Юрий Васильевич, нажал кнопку отмены вызова, посмотрел на телефон, убрал его в карман. Немного постояв, поднял палец и нажал один из четырёх дверных звонков. Где-то глубоко за дверью послышалась соловьиная трель. Справа от входной двери все той же группой неизвестных художников в стиле наскальной живописи, были изображены мужские и женские гениталии, выдержки из песен поп и рок исполнителей, а также ряд традиционных оскверняющее разоблачающих надписей, среди которых внимание Юрия Васильевича привлекла «приход – калич».

За дверью послышались шаги, брякнул засов и дверь открылась. За порогом стояла невысокая худая женщина лет сорока, с короткой стрижкой на темно-каштановых волосах, приятным лицом, с небрежным макияжем. На женщине было чёрное кашемировое пальто поверх водолазки и синих джинсов. Женщина была в тапочках.

– А-а, Юрий Васильевич! Здравствуйте, здравствуйте. Вы как всегда вовремя. Томочка вас уже очень заждалась. Постоянно о вас спрашивает, – женщина сделала шаг назад и повернулась спиной к стене общего коридора, всем своим видом приглашая гостя пройти внутрь. – Заходите, заходите, как Ваши дела? Как здоровье? Все ли на работе нормально? Как семья?

– Здравствуйте Леночка, – Савельев сделал шаг через порог и, не прекращая говорить, повернулся к двери, чтобы закрыть засов, – все по-прежнему, ничего нового и так сказать интересного. Только что выругал своих социальщиков. Совсем от рук отбились. Мне врут. А Тому не посещают. Вы тоже хороши, могли бы, и позвонить, номер же мой имеется.

– Да я не привыкла жаловаться. Нам и ваших посещений хватает. У меня пару часов появляется на свои дела, да и Томочка после ваших посещений так спит хорошо, что я потом ещё полдня её не слышу, – заулыбалась женщина. – Да и грех жаловаться, если лично вы шефство над девочкой держите.

Юрий Васильевич вслед за женщиной прошёл по коридору, заставленному старыми шкафами, набитыми санками, лыжами, и ящиками, от которых пахло гнилым картофелем и землёй, бесчисленным количеством пар обуви, выставленных вдоль стен.

– Лена, кончайте, пожалуйста, мне дифирамбы петь. Мне это просто по душе, вот и все. Ну и конечно положительно влияет на мой, как сейчас модно говорить, рейтинг, – Савельев лукаво улыбнулся и наклонился, чтобы снять туфли.

Женщина приоткрыла обитую красным потёртым дерматином дверь. За дверью, прямо посередине прихожей, в инвалидном кресле сидела девушка 18 лет.

– Здравствуй Томочка, здравствуй, моя хорошая! – отрываясь от обуви, улыбаясь как можно нежнее, пролепетал Савельев. – Иди ко мне.

Юрий Васильевич, переступил через порог входной двери и, растопырив руки, сделал шаг навстречу девочке. Тома уперевшись руками в колеса, катнула коляску и уткнулась в туловище Савельева.

– Здравствуйте, Юрий Васильевич, – девушка обняла Савельева за ноги.

Мужчина стоял, наклонившись, обняв голову девушки, прижатую к его животу.

– Почему вас так долго не было? Почему вы не приезжали? – Тома подняла голову, не отрываясь от туловища Савельева, смотря на него снизу вверх. В уголках ее глаз показались слезы.

– Томочка, каждый месяц, как и обещал, – произнесла женщина, надевая туфли, – У Юрия Васильевича, много работы, он большой человек и руководит администрацией. Не обижай гостя.

– Да, моя хорошая, очень много работы. Сейчас важно подготовить город к зиме, а это очень сложно. Я обещаю, что буду приезжать чаще. Пожалуйста, не плач, – Савельев улыбнулся, и будто что-то вспомнив, продолжил. – Смотри, что я тебе привёз.

Тома была по-девичьи очень красивой. Густые, русые волосы, были собраны в тугую, полную косу от макушки. Глаза были огромными и голубыми, ресницы густыми и длинными, нос был игриво вздёрнут кверху, губы были маленькими и аккуратными. Не будь она прикована к инвалидному креслу, эта девушка, бесспорно, была бы объектом воздыханий среди парней со двора.

Мужчина деликатно освободился из объятий девушки, наклонился к пакету, поднял его, раскрыл и достал из него разноцветную картонную коробку, обильно покрытую надписями на иностранных языках.

– Смотри, это ноутбук, как я тебе и обещал. Мощный и современный. Можно даже сказать модный.

Савельев, сунул коробку девушке. Тома, округлив от удивления глаза, медленно, совершенно не веря в происходящее, подняла руки и бережно взяла коробку. Юрий Васильевич повернул голову в сторону женщины, чтобы увидеть её реакцию, но увидел, её спину. Лена стояла перед зеркалом, поправляя волосы.

– Какой вы молодец, Юрий Васильевич, – не поворачиваясь, совершенно безэмоционально произнесла женщина, – Цены вам нет. Доченька, что надо сказать?

– Это прекрасно. Спасибо. У меня теперь будет ноутбук, – не скрывая радости, пролепетала Тома.

– Так, все, – женщина повернулась к Савельеву, – я побежала по делам. Буду часа через два. Как обычно. Не прощаюсь. Ну, если Вас не застану, то – до свидания.

Она открыла дверь, молча, взяла с прихожей сумку и вышла. Дверь захлопнулась.

– Как дела в интернате? Никто не обижает? – Юрий Васильевич обошёл коляску, взял за ручки, развернул её и покатил в комнату.

Девушка крутила коробку в руках и совершенно не слышала Савельева.

Комната была маленькой. Стены были оклеены светло зелёными обоями в маленький розовый цветочек. Всю противоположную входу стену занимал старый пожелтевший сервант. В углу стоял письменный стол с настольной лампой. На столе располагалась стопка учебников и тетрадей. Возле окна стояла деревянная кровать, накрытая мохнатым одеялом с изображением тигра на фоне стволов молодого бамбука. Окно было прикрыто тяжелой коричневой шторой. В комнате было темно и душно.