Василий Батарейкин - Город С

Юрий Васильевич подкатил коляску с девушкой к столу. Тома был настолько увлечёна подарком, что не обращала на мужчину никакого внимания. Убранство комнаты было скромное, и даже бедное, но аккуратное и чистое. Ничего в комнате не вызывало отвращения, здесь даже веяло определённым уютом.

Юрий Васильевич, оставив девушку у стола, подошёл к окну, отодвинул штору и открыл форточку. В комнату начал проникать прохладный осенний воздух. Мужчина сел на кровать и стал рассматривать Тому, сидящую к нему спиной.

В комнате раздался звук телефонного звонка. Савельев полез в карман пиджака. Девушка вздрогнула, как будто очнулась от крепкого сна и, сообразив, что происходит, повернулась к мужчине.

– Спасибо вам ещё раз, Юрий Васильевич, – улыбнулась девочка.

– Да брось ты Томочка, – промолвил Савельев, рассматривая дисплей телефона и пытаясь вспомнить кому, принадлежит номер звонящего. Он нажал отмену вызова, после чего перевёл аппарат в режим вибрации и убрал в карман.

– Что же мы сидим тут, и не смотрим что в коробке, – мужчина приподнялся с кровати и пошёл к девочке.

– А ну-ка открывай.

Тома положила коробку перед собой, сняла с неё прозрачную полиэтиленовую плёнку и подняла крышку. В коробке лежали компьютер белого цвета и блок питания.

Савельев достал блок питания. Взял в руку вилку. Обвёл взглядом письменный стол и, разведав, куда уползает шнур от лампы, наклонился за него. Поменяв вилки, мужчина распрямился, достал ноутбук, убрал со стола коробку, поставил перед девушкой, открыл его, воткнул в него провод и нажал кнопку включения. Экран компьютера загорелся.

Тома подняла глаза на Савельева и заплакала. Юрий Васильевич опустился на корточки.

– Ну что ты плачешь?

– У меня теперь есть свой компьютер. Спасибо, спасибо вам большое, спасибо Вам Юрий Васильевич, – проревела девушка, обнимая ноги мужчины.

– Ну, прекрати, давай лучше поговорим, – Савельев погладил Тому по голове, – вайфай у вас есть? Ну, интернет есть?

– Только у мамы в телефоне, – вытирая слезы, ответила девушка, – и я им иногда пользуюсь.

– В следующий раз приеду, сделаем вам вайфай, чтобы через компьютер в интернет выходить, – деловито произнёс Савельев. – Так как дела в интернате? Что нового? Может проблемы есть?

– Да нет, что вы. Все хорошо. Ребята относятся ко мне тепло, учителя заботливые и добрые. Многие мальчики уже открыто курят, как взрослые. Как вы считаете, это плохо?

– Скажу тебе честно, я в их возрасте тоже курил. Но потом бросил, потому что понял, что мне это неинтересно и в жизни не поможет. Но, сейчас, я как злой дядя, осуждаю их и считаю, что это плохо, – рассмеялся Савельев.

Девушка рассмеялась в ответ.

– В следующем году у вас выпуск, – спокойно произнес Савельев, – как у тебя с учебой, уже думала, куда будешь поступать?

– Мне не интересна учеба, – несколько стыдливо произнесла Тома.

– Сейчас образование является залогом успешного будущего, – начал мужчина. – Ты уже взрослая, смотришь телевизор и конечно понимаешь, что есть города лучше нашего. Видишь ли, так устроена жизнь, что наш город уже никогда не будет мегаполисом с огромными развязками и метро. Достичь достойных вершин здесь не получится. Все ниши заняты, и места в них расписаны на несколько поколений вперёд. Это такая закономерность. Считай это менталитетом глубинки, но это на самом деле так. Поэтому, только знания, твои знания, помогут тебе уехать отсюда и найти себя в жизни. Ну и не без моей помощи, конечно, – Савельев присел перед девочкой и посмотрел на её лицо.

– Ой, а смотри, что у меня ещё есть. Твои любимые, – Юрий Васильевич, вышел в прихожую, – эклеры!

Из прихожей послышался шелест полиэтиленового пакета, после чего в дверном проеме появился Савельев с коробочкой пирожных.

– А давай мы с тобой сейчас чая попьём, – Юрий Васильевич поставил коробочку заманчиво пахнущих пирожных на стол.

– С удовольствием, – улыбнулась Тома. – Сейчас я все сделаю, – девушка повернула коляску.

– Ну что ты. Я сам.

Мужчина вышел из комнаты в прихожую. Прошёл мимо туалета и, включив свет, зашёл в кухню. Кухня была ему знакома. Юрий Васильевич знал, где лежат спички, где находятся кружки, и коробка с пакетированным чаем. Савельев потрогал металлический чайник, он был слегка тёплым, потом взял коробок, зажег спичку и включил конфорку. Синее пламя загудело под чайником. Юрий Васильевич прислушался: из комнаты доносился звук клавиш компьютера. Мужчина сел за кухонный стол и облокотился на стену. Часы на стене показывали половину второго. «Времени ещё много» – подумал Юрий Васильевич, и достал мобильный телефон. На экране отображались три смс сообщения, и два пропущенных вызова. Савельев нажал на экран и поднёс телефон к уху.

– Да. Чего звонил? Нашли? Молодцы! Ну и кто там, блядь? Ага! И что они хотели? Точно? А сейчас они, блядь, где? Вот пусть там и находятся в Буханихе, этой. Надо их из города выгнать на хуй. Ага! Ну, понял, Сергей Сергеевич, – Савельев опустил телефон, два раза нажал на дисплей и снова поднёс его к уху. – Да! Слушаю! Да! Чего, блядь? Рима Васильевна, я что, непонятно сказал? Мне такие работники, на хуй, не нужны. Все! Я сказал, все! – Савельев повысил голос, но осекся, прислушался и снова услышал стук клавиш. – До свидания! И не хуй мне звонить больше! – он опустил руку и сунул телефон в карман.

Чайник на плите забурлил.

Юрий Васильевич, встал, убрал телефонный аппарат в карман пиджака, выключил газ под чайником.

Открыв дверцы шкафа, справа над плитой Савельев достал две кружки и поставил их возле плиты. На полке ниже стоял пакет с растворимым кофе и пачка с чаем. Мужчина взял коробку, достал два чайных пакетика и положил поочередно в каждую кружку по пакету, после чего закрыл коробку, убрал её в шкаф и закрыл дверцы.

Дверцы шкафа были оклеены клейкой пленкой, бирюзового цвета с изображением множества маленьких Эйфелевых башен, расположенных под разными углами. Плёнка на углах была оборвана, заляпана брызгами подсолнечного масла, раскалённого на скороде. Савельев опустил глаза на кружки.

– Тома, тебе не сильно горячий? – не отводя глаз от кружек, выкрикнул Юрий Васильевич.

– Да, да. Совсем холодный, – донеслось из комнаты.

Края кружек были отколоты. Одна кружка была белого цвета, с не отмываемым налетом от чая и кофе внутри. Вторая была темно синего цвета, с нанесённой фотографией здания городского музея и надписью «Город С. – город с историей».

Савельеву стало грустно. Он взял в руки чайник и налил воду в кружки. Одну заполнил полностью, вторую наполовину. Савельев ещё раз посмотрел на кружки, поднял глаза на шкаф, осмотрел кухню с пожелтевшим холодильником в углу, деревянным подоконником с потрескавшейся краской, вытертой клеенкой на столе, бегущим смесителем и былым эмалированным ведром, приспособленным под мусор, под мойкой. Юрий Васильевич не был человеком сентиментальным, он был человеком конкретным. Его характер отличался жёсткостью, а местами даже жестокостью. Но сейчас ему стало тоскливо. В голову лезли проблемы и заботы. Вспомнилась недостроенная баня на даче. То, что Жихарев должен на следующей неделе привести четыре куба вагонки, а Зимов обещал двух киргизов. Вспомнился сын, уехавший учиться в столицу, занимающийся, чем попало, только не учёбой. Вспомнился гараж с ржавыми воротами.