Анастасия Головачева - Сын

Но работу свою выполняла. Это у нее пошло еще с войны, когда девочки, девушки, женщины не знали, как избавляться от фашистских ублюдков, что те, погань немецкая, оставляли, насилуя, в девичьих чревах. Евдокия одна научилась помогать несчастным девицам. Так и повелось. В ту пору по Союзу бабки такие развелись, что сорняк. Не то что сейчас, красавицы напомаженные в белых халатах по закону в своих кабинетах детей убивают. Тогда каждая такая баба рисковала в лагеря за свои преступления уехать, а заодно и мамашек нерадивых за собой утащить. Так и Евдокия. Сначала в одной деревне грешила. Потом, когда фрицев выгнали, переехала на границу, где ее не знали, не срамили за былое, так и там начала. Хоть и горько ей было от такой работы, но будто сам Дьявол бабку на эти дела толкал, ничего с собой не могла поделать. Судьба у Евдокии была такая: убивать самых беззащитных, кто только есть в этом мире.

Нина пошла к бабке без задней мысли, ведь та еще и целительствовала. Мало ли, муж хочет посмотреть, как она и их дитяте, беспокоится. Не думала она плохого о Егоре. Любовь, она ведь слепит.

– Что, привел? – скрипучим голосом сказала бабка, сидящая на пороге свое косой избы. Старая был похожа на расплывшуюся жабу со злыми узкими глазами.

– Привел, – подтвердил Егор.

– Доброго Вам денечка, – вежливо поздоровалась Нина.

– Проходи, – фыркнула бабка, кивая Нине.

Егор провел суженую в дом. Девочка вошла спокойно, ведь все еще не знала, зачем они сюда пришли.

– А ты выйди, – обратилась старуха к нему. – Тебе тут делать нечего.

–Пойду покурю, только давай тут не мельтеши, делай быстро и по совести, – приказал блатной.

– А ну, – взревела бабка, – вон отседова! Не указ ты мне, шушера поганая!

Егор не стал спорить с бабкой: все ее боялись, даже ушлый вор, прошедший лагеря. Ведь даже в сердце коммуниста, атеиста, бандита, кого угодно, сидит тот червь сомнения, который, погрызая, нашептывает, что Дьявол где-то рядом и может прийти, коли ему станет скучно. И пусть Егор не боялся ни одного человека во всей округе, но Дьявола боялся. А про Евдокию поговаривали, что она с тем якшается.

– Чего, дочка, – обратилась Евдокия к Ниночке, когда они остались одни, – пришла на грех? Не боишься пожалеть?

– Какой такой грех? – удивилась Ниночка.

– Ааа, – протянула бабка, – вон чего. Так этот ирод тебе не сказал?

– Не сказал, – растерялась робкая девочка.

– Так он привел тебя, чтоб ты моими руками вашего ребеночка погубила.

– Как так?! Погубила?! – Нина была ошеломлена. Такого предательства от возлюбленного она ожидать не могла. – Но я не стану! Не стану! Меня лучше убейте, но ребенка не троньте! – кричала Нина. Она упала перед бабкой на колени, вцепилась в ее грязных передник и принялась рыдать. Поняла все Ниночка. Но неужели назад дороги нет?

– А ну, тише, успокойся, – тихо говорила Евдокия, поглаживая рыдающую детскую головку. – Не реви, дочка. Не трону я твоего маленького. И тебя не трону. Успокойся. Господь тебе поможет.

Бабка опоила Нину травами, успокоила и отпустила. Нина вышла за калитку, а там ждал ее Егор. Куря вонючую махорку, нервно теребя фуражку, он спросил:

– Ну, готово?

– Егор, – обратилась Нина к предателю, опустив голову, – за что ты его убить хотел?

– Не понял, – нахмурился вор, – ты что, не сделала?

– Нет.

И разразился скандал. Нина кричала своим тонким голоском на мужа, бежала за ним по проселочной дороге, а тот топил вперед, убегая от девки, отмахиваясь, словно от бесовщины. Нина очень любила Егора и никак не могла убить в себе его продолжения. Но Егор был свободный бандит, не желавший обременять себя грузом семьи и детей. Тем более с несовершеннолетней. Ведь роди она, это может обернуться страшным для него исходом. Одно дело просто жить вместе в Озерках, а вот ребенок… Это уже закон впишется. Егор пригрозил Нине, что бросит ее, если она не избавится от ребенка, дал ей время на раздумье, но она была тверда. Через неделю бандит покинул родные края и больше никогда не появлялся в Озерках.

Нина переехала к маме. Тамара Андреевна после всех происшествий ненавидела дочь, постоянно попрекала ее, гнобила, гнала со всех углов. Любимыми словами в адрес дочери были «потаскуха» и «крохоборка». В общем, прощать она Нину никак не хотела. В августе родился Семочка. Нине было всего 16 лет. Позор на голову Тамары Андреевны. Снова позор…

Нина любила сына безумно. Как только она увидела его, глаза загорелись от счастья, девочка преобразилась в женщину, в мать. Ее союз с сыном был прекрасен, чист, словно два ангела спустились на грешную землю, дабы показать людям, какой должна быть любовь. Материнство преобразило Нину. Она стала еще краше, формы округлились пуще прежнего, осанка обрела взрослую стать, в глазах появилась какая-то мудрость, которую можно увидеть только в матери. А чем горячее Нина любила сына, тем больше ей мерещился в нем Егор.

Появление Семена на свет пришлось на первую половину 80-х. Ох, сколько проблем возникло у Тамары Андреевны, с каким трудом она их решала. Но решила, уберегла и дочь, и внука. Да все равно она любила этих несчастных, что ни говори. Мало ли как она бранила глупую дочь, как обзывала нежданного внука. В душе она их любила, а дела доказывали ее теплое чувство к обоим.

Когда Нине исполнилось 18 лет, мать умерла. Словно сама себе отмерила срок, когда можно будет оставить на самостоятельную жизнь дочь и внука. Отмучилась.

После смерти матери Нина не упала духом. Ни о каком городе, учебе и речи идти не могло. Надо было ставить сына на ноги. Зарабатывать идти, хозяйство вести. Тем Нина и занялась. Она пошла продавщицей в сельский магазин. Место хорошее, жирное, если есть мозги. А нужда заставит – раскорячишься. То есть, в случае Нины и мозги найдутся. Нина научилась думать, хитрить, мудрить, лишь бы сына накормить, одеть, обуть. С хозяйством тоже кое-как справлялась. Держала с десяток курей, столько же гусей и одну корову. На свиней девки уже не хватало. Но перебивались, жили сыто.

Семка рос. С каждым годом Нина все четче видела в нем резкий профиль отца, темные глаза, словно бездна, буйный нрав. Мать мальчик любил. Между ними была та нежная взаимность, которая присуща родителям и малым детям до определенной поры, но которая так часто разбивается о годы.

Нинка была первой красавицей в Озерках. Все бабы завидовали ее пшеничной косе, а мужики хотели прильнуть к ее пышной груди. Сколько ухажеров обивало порог ее ветхой избы! Но Нина давала всем от ворот поворот. Любящая всю жизнь своего беглого бандита, она посвящала себя одному лишь сыну и тем была счастлива. Она усыпила в себе все страстное, женское, превратила себя в рабочую лошадку потомка своей единственной любви, но в том был ее свет.

Читать дальше