Кайрат Есжанов - Баянаул – Чимкент. История откочевщика

Особое очарование соснового бора заключалось в густом аромате фитонцидов, смолистого запаха, источаемого қарағаем, этим удивительным творением природы. Смола покрывает молодые зеленые шишки, она источается из-под коры и собирается в янтарные капли на ранах ствола, а также формирует на ветке кап – смоляной каплевидный нарост, который, высыхая на воздухе, покрывался защитной матовой корочкой. Эти образования, похожие на панцирь замершего жука, мы собирали и удовольствием жевали. Назвались они в народе «шайір сағыз».

Весной ветви сосен прирастали молодыми побегами. Свежие ярко-зеленые побеги были очень нежные и покрыты мягонькими иголочками. Мы отламывали их, очищали от иголочек и с аппетитом поедали. Это было народное средство от весеннего авитаминоза.

Нигде более, ни в каком другом лесу я не чувствовал такую негу и защищенность, как в сосновом бору. Волшебный мир сосняка был окутан густым упоительным смолистым ароматом. Здесь вы могли не бояться ни комаров, ни слепней с осами, человека не донимали мухи с мошкарой. В бору царила колдовская тишина, нарушаемая лишь шепотом ветра в кронах сосен, дробной очередью неутомимого дятла, цокотом белок и стрекотом сорок. Зачарованный, я иду, мягко ступая по настилу из толстого слоя опавших иголок, вентилирую легкие живительным воздухом, насыщенным эфирными маслами. Никакого запаха гниющих прелых листьев, никаких заболоченных ручейков. Только санаторная стерильная чистота в воздухе и сухой треск сучьев и старых шишек под ногами.

Ель не росла в Баянауле. Кроме знаменитой сосны-қарағай на скалах и в лесу произрастает можжевельник-арша. Можжевельник в виде низкорослого куста с пышными разлапистыми ветвями, которые он, наподобие щупалец осьминога, разбрасывал во все стороны и рассстилал на поверхности камня, склоняя к земле. Арша была не менее ценной своими лечебными качествами, чем сосна; говорят, что она источает фитонциды во много крат больше, чем другие хвойные деревья. Аульчане традиционно приносили мохнатые лапы можжевельника и развешивали в комнате на стене.

Наш обычный ежедневный путь из микрорайона в школу и обратно из школы домой, в микрорайон, пролегал через неглубокое каменное ущелье, которое начиналось за избой Черкашиных. Слева и справа на невысоких скалах стояли, как часовые на карауле, одинокие сосенки. Ночью, особенно в ненастную пору, пройти через родное ущелье было равносильно преодолению лабиринта страха в Лунапарке. На беззащитную фигурку мальчишки, бредущего в тоскливом одиночестве, наваливаются всевозможные страхи и ночные кошмары; он спешит, едва не срываясь на бег, ощущая мокрой от пота спиной липкий ужас. Эти, днем такие милые знакомые наперечет сосенки, торчащие слева и справа вдоль тропы, ветреной ночью трансформируются в некие жуткие бесформенные чудовища. Лохматые монстры, совершающие судорожные движения своими лапами, грозя со всех сторон; и никуда от них не скрыться, и нужно торопиться к выходу из жуткого ночного ущелья, из этого гнезда страшных видений, порожденных детской фантазией. Наконец, впереди у выхода из каменного ущелья заблестели веселые огоньки базы «Заготзерно», и запоздалый мальчишка с облегчением переводит дыхание, пытаясь перейти на нормальный шаг. До дома осталось совсем уже немного: пройти мимо мусульманского кладбища. На этом кладбище позже обретут вечный покой наши любимые Сайпи ата, Салима аже и дядя Серик Мусин.

Покойный мой ровесник, друг, одноклассник и молочный брат Сағындық (Сақа), озорник и хулиган, однажды решил отомстить нашей литераторше за двойки. Учительница Евдокия Кузьминична, жена назначенного со стороны нового военкома, была простой деревенской женщиной. Однажды зимним вечером, дождавшись возвращения своей жертвы по ущелью домой (она тоже жила в микрорайоне), Сақа с приятелем стал ее преследовать, следуя на расстоянии. Злоумышленник одел на себя огромную бесформенную доху с поднятым воротником и звал бедную училку завывающим голосом: «Евдоха-а!..Эй, Евдоха-а!..» Бедная женщина, наверное, испытала ужас, который не забудет никогда.

Когда я только родился на свет божий в дедушкином доме, мама моя заболела и у нее в груди пропало молоко. В это же время у соседа Абдрахманова Зекена родился средний сын Сағындық. И пришлось меня носить к его мамае Рәш апа кормить грудью. Так мы стали молочными братьями, о чем Сағындық при встрече непременно напоминал мне.

Доспамбет жырау.15 век

Сабындыколь- Мыльное озеро

Горы высокие Баянаула впечатляют,

Озера чистые, как самоцветы, сверкают.

Девушки, как цветы весенние, восхищают,

Парни Баянаульские родину прославляют!

Популярная песня 60-х

Я давно хотел рассказать, как мы благоденствовали в детстве в родных пенатах в объятиях природы. Так вот, родной Баянаул располагался в таком чудном вмещающем ландшафте, что только дух захватывало у приезжих гостей и туристов из города. Видели бы вы, как горели глаза от восторга у асфальтовых детишек – бледных жителей задымленных промышленных городов, которые впервые приехали в Баянаул!

Северная окраина Баянаула уютно расположилась у подножия мохнатой, покрытой соснами горы Баянтау, одна из сопок которой была похожа на выгнутую спину рассерженной кошки. Рельеф местности поселка был весьма неровный и холмистый: центральная улица Ленина полого поднималась вверх от автостанции на восточной окраине Баянаула до высшей точки аула – дедушкиного дома под номером один вверху улицы Ленина. От подошвы горы Баянтау местность сбегала вниз к южной окраине в сторону приозерного края, по-казахски – «көлдін басы». Баянаульцы с детства были разбалованы благотворным соседством с несравненным озером Сабындыколь.

«Мыльное озеро» протянулось с восточной стороны, где располагался аэродром и одинокая каменная гора Кішітас, на запад, вдоль трассы Павлодар-Караганда. Расстояние от дедушкиного дома, главного жилища нашего клана – «қара шаңырақ» 6 7 7 Отчий дом – было всего ничего: пара километров.

Первые воспоминания о купании в Сабындыколе всплывают из глубин моей памяти весьма смутно. Наверное, мне было три-четыре года, когда вся семья, во главе с Сайпи ата, на телеге-арбе, запряженной конягой выехала на берег озера. Помню только, что трапезничали на берегу с самоваром. И все.