Сергей Щавинский - Подруга – жизнь. Соседка – смерть. Подлинные истории из далекого и недавнего прошлого

Женщина, о которой пойдет мой рассказ, была откровенно красивой, с правильными чертами лица и длинными свободно падающими каштановыми волосами. Челки у нее не было, волосы распадались на две стороны, но часто она схватывала их сзади резинкой или простой заколкой для волос. У нее было открытое лицо, высокий лоб и красивые серо-голубые глаза, которые она чуть прищуривала. И еще у нее была потрясающая широкая улыбка, излучающая море радости и счастья. Словом, ею можно было любоваться.

Ее звали Таня. Она была старше меня на пять лет, до института работала гримершей в Пушкинском театре и со мною вела себя как более опытная. У нее уже был роман с одним известным актером театра, но это было в прошлом.

Мы были однокурсники, целый учебный год проучились вместе, не очень-то замечая друг друга, может быть, потому, что в нашей группе она была какой-то особенной, со своим опытом жизни и держалась как бы независимо от всех. Но ближе к окончанию первого курса вдруг что-то случилось, мы как будто впервые увидели друг друга и стали присматриваться, словно пытаясь понять, нравимся мы друг другу или нет.

На лекциях, сидя рядом, мы стали писать друг другу записки. Она знала Вийона, сонеты Шекспира, Лорку и Цветаеву и вольно цитировала их, сочиняла послания в стихах, в которых игриво обращалась ко мне на «вы». Для меня же, вчерашнего школьника, эти имена были тогда открытием, я пытался не отставать, хотя кругозора мне явно не хватало. Когда же я сидел на лекции по соседству с другой однокурсницей, она посылала мне грозные послания, что будет жестоко мстить своей сопернице!

Поскольку наш институт был в самом центре города, после занятий мы нередко гуляли в Летнем или Михайловском саду, шли на Невский и заходили там в какое-нибудь кафе, но чаще всего бывали в «Метрополе» на Садовой, где официантка приносила нам металлический кофейничек и свежайшие булочки со сливками.

Наши отношения стали развиваться стремительно, и в душе у меня все ликовало от того, что я люблю такую интересную женщину и она, кажется, отвечает мне взаимностью.

Как правило, все, что она мне рассказывала, было для меня внове. Новые имена художников и поэтов, новые книги еще больше подогревали мой интерес к ней. А она легко играла на струнах моей влюбленности и порой говорила о любви, об отношениях мужчины и женщины такие откровения, которые сближали нас и давали мне надежду на большее. Ее улыбка могла покорить любого, ее слова производили на меня куда большее впечатление, чем лекции всех наших педагогов…

Казалось, все было прекрасно, но в это же время рядом с нами появился другой наш однокурсник моего возраста, который также поступил в институт сразу после школы и которого тоже звали Сергеем. Причем он возникал как бы нечаянно, но для меня всегда некстати. Он был скромный, вполне миролюбивый парень из Белоруссии, жил в общежитии, был такого же роста, как я, и такой же худощавый. В то время у нас в ходу было очень распространено обращение «чувак», а если ко всем, то – «чуваки». А у Сергея была фамилия Чумак. Поэтому очень скоро все стали называть его Чувак.

Конечно, она ему тоже нравилась, и мы поневоле, без всяких объяснений, стали соперниками. Не могу сказать, что он ей как-то был интересен, но она не гнала его от себя, и получалось, что мы часто оказывались втроем: два Сергея и одна Татьяна. Это выглядело как-то смешно и по-дурацки.

Хотя у меня все-таки было одно преимущество – я ленинградец, я живу здесь, а он – приезжий, общежитский, провинциал. И это давало мне некоторую уверенность.

Сергей был заводилой, но вполне умеренным, иногда подбивал на всякие инициативы типа поездки за город или какого-нибудь спонтанного праздника в институте, который предлагал организовать. Тане, в силу ее природного авантюризма, это даже нравилось. А я чувствовал, как во мне начинает распаляться огонек ревности. Я надеялся, что она все-таки предпочитает меня, но мне было обидно, что он все время где-то рядом, и нам приходится проводить время втроем. Мне не давало покоя это дурацкое состояние.

И все-таки я видел, что Таня неравнодушна ко мне, что у нас складываются отношения, а Сергей, как пятое колесо, просто болтается под ногами…

В середине мая закончились основные занятия, пошла зачетная неделя, а потом и экзамены. Мы с Таней стали реже встречаться, а мне все время хотелось видеть ее. Но я жил в новостройке, в Ульянке, а Таня – в центре Ленинграда, недалеко от Сенной площади. Надо было готовиться к экзаменам, и делали мы это как обычно, сидя дома с конспектами и учебниками. Встречались в институте на консультациях и во время экзаменов. Теперь я ждал экзамена, главным образом, чтобы увидеть ее. Но мы не афишировали наши отношения, поэтому в институте встречались как все однокурсники.

А уж после экзаменов мы позволяли себе куда-нибудь сходить, погулять по центру города и посидеть в кафе. Обычно после сданного экзамена в группе обязательно находились самые неугомонные, которые подбивали отметить это событие. Но мы с Таней всегда старались ускользнуть от этой перспективы и тихонько смывались от очередной спонтанной сходки. Нам вдвоем было лучше, мы могли говорить друг с другом о чем угодно и бесконечно. Я любил ее слушать и всегда узнавал для себя что-то новое.

Летняя сессия проходила беспорядочно. Я сдавал с переменным успехом, но меня это уже не очень волновало – у меня была цель, о которой я думал и к которой постоянно стремился, – это была она.

Весна в том году была поздняя. Она долго раскачивалась, все не могла разогреть землю и растительный мир. Но лето началось на редкость теплое и благодатное. Сады и парки, наконец, в полную силу распустили кроны своих вековых красавцев. На Марсовом поле кусты сирени выпустили пышные белые и сиреневые кисти, и все вокруг задышало знакомым и давно ожидаемым душистым ароматом.

Удивительное это время в нашем городе – начало лета, когда магия ленинградских белых ночей совпадает со временем молодости, свежести восприятия жизни и настоящего чувства, когда все в жизни происходит впервые.

В последний день сессии после сдачи экзамена, когда наши однокурсники уже находились в состоянии вполне понятного возбуждения, мы с Таней решили испытать ни с чем не сравнимые летние ощущения ленинградцев – погулять по ночному городу. И в десять часов, как договорились, мы вновь встретились на Невском у Гостиного двора. Ее взгляд был полон доверия и любви. Мы обнялись и, не думая и не выясняя, куда пойдем, двинулись навстречу предстоящей ночи. Ноги сами понесли нас куда-то.

Я предвкушал дивный вечер и незабываемую летнюю ночь вместе с моей возлюбленной. Еще было совсем светло, мы перешли через подземный переход на другую сторону Невского и очень скоро оказались на площади Искусств, а оттуда по Инженерной улице прошли до канала Грибоедова. На набережной было много веселых, беззаботных людей. Они громко разговаривали, смеялись, шутливо заигрывали друг с другом. Казалось, что сейчас не поздний вечер, а хороший летний день, и поэтому везде полно народа.