Сергей Щавинский - Подруга – жизнь. Соседка – смерть. Подлинные истории из далекого и недавнего прошлого

Был июнь-месяц, в городе установилось теплое лето, а мы готовились к выпускным экзаменам. Я приезжал к Марлен днем на трамвае, который шел по Торжковской улице, потом по Сердобольской, потом сворачивал на проспект Энгельса, проезжал Светлановскую площадь. Вскоре я выходил и по Дрезденской доходил до ее дома.

Я шел в одну из комнат небольшой двухкомнатной квартиры, садился в кресло, напротив устраивалась Марлен и начинала расспрашивать меня обо всем – о том, как готовлюсь к экзаменам, как их сдаю, какие попались вопросы, о том, что еще будет, что я люблю, что не люблю, что я хочу, о чем мечтаю… Говорить с ней можно было о чем угодно, и наверное, для меня тогда она стала каким-то психологом и духовником, который так нужен был мне в тот момент.

Почему так получилось, почему молодая учительница приняла меня, зачем ей это нужно было? До сих пор не могу ответить на эти вопросы… Я, конечно, не считал себя равным ей… А она, уж наверное, тем более. Впрочем, не знаю… Но что-то нас притягивало – и я чувствовал себя с ней легко и уверенно.

У Марлен был маленький сын, которого тоже звали Сережа и который периодически приходил к нам в комнату, иногда потихоньку слушал наши разговоры. Как-то она, видимо, не случайно, спросила меня, почему я не начал курить, ведь все мои сверстники покуривали втихаря… Я сказал, что не хочу поддаваться стадному чувству, не хочу это делать только потому, что так делают все другие… И Марлен тут же переадресовала мой ответ своему сыну, который был с нами в комнате: «Вот, видишь, Сергей говорит, что нельзя поддаваться стадному чувству… Надо всегда оставаться самим собой!»

В то время я наивно хотел стать кинорежиссером, а у Марлен то ли дед, то ли брат деда был знаменитый режиссер, классик советского документального кино Дзига Вертов. И поэтому в наших разговорах появилась и такая интересная тема – кино.

В общем, наши встречи длились месяца два с перерывами на мои экзамены: сначала в школе, а, следом – вступительные в институт.

Ну, а потом институт захватил меня всецело – это была новая, совсем другая, взрослая жизнь. Все завертелось, и мне стало не до моих любимых учительниц. Я все больше отдалялся от школы, от учителей, от того не слишком радужного для меня школьного времени…

Прошло больше сорока лет. Благодаря Интернету и социальным сетям я нашел моих, конечно, уже совсем немолодых, наставниц – Ирину Ивановну в Купчино, Марлен Иосифовну в Израиле, а след яркой кометы Анжелики мне отыскать так и не удалось.

Что осталось?.. Свет в моей душе, который не померк с годами…

Об этой странице даже не столько моей жизни, сколько нашей истории, мне хочется написать особо. Хотя еще как сказать, насколько все это не касалось каждого из нас.

Историческая программа КПСС была принята на XXII съезде партии в 1961 году. Мне тогда должно было исполниться 9 лет, я был во втором классе. Но, несмотря на этот детский возраст, я помню, сколько шуму было по поводу этого съезда и этой программы. В газетах писали, а по радио с утра до вечера трендели, что принята программа построения коммунизма. И, конечно, на маленьком черно-белом экране нашего телевизора «Рекорд» все время показывали первого секретаря Коммунистической партии, главного человека в нашей стране и главного героя этого глобального спектакля Никиту Хрущева, как его еще тогда называли – Никиту-чудотворца, который говорил, что нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме. В том же году Гагарин полетел в космос – в общем, наступил триумф социализма и торжество коммунистической идеи.

По этой программе получалось, что уже через каких-то двадцать лет должен был наступить коммунизм. А при коммунизме ведь что главное для простого народа – что денег не будет. То есть, бери всего, сколько захочешь!.. В этой программе было сказано, что при социализме главный принцип распределения: от каждого по способностям, каждому по труду. А при коммунизме будет: от каждого по способностям, каждому по потребностям. И надо сказать, что людям эта формулировка запала в душу, они ее горячо обсуждали. Постоянно говорили друг другу, что вот сейчас «каждому по труду», а потом будет «каждому по потребностям». С одной стороны, люди не могли в это поверить, а с другой – всем очень хотелось в это верить. К тому же эти пункты программы партии все время повторяли как лозунги, особенно на работе, на разных собраниях, и не только партийных.

А еще в программе был сформулирован моральный кодекс строителя коммунизма, примерно из десяти правил, как десять заповедей Библии. Его тоже постоянно повторяли и зачитывали на всяких партийных и профсоюзных собраниях.

Народ тоже обсуждал, но больше иронически, и без особой веры мечтал: мол, вот жить-то начнем!.. Причем уже через десять лет общественный транспорт должен был стать бесплатным – так было написано в этой программе, которая продавалась в виде небольшой брошюрки во всех книжных магазинах еще долгие годы. Когда я немного подрос и стал покупать самостоятельно не только мороженое, я купил программу КПСС для верности, чтоб точно быть уверенным, что коммунизм наступит. Ведь вот, написано черным по белому, взрослые люди это составляли, по радио, по телевизору объявили, в газетах написали – значит, так и должно быть, должен наступить коммунизм.

Тогда еще говорили – коммунизм неизбежен! И все, и никаких тебе оговорок! Вот такой бред, такая слепота поразила всю страну, всех людей. Каждый день мы слышали: советский народ – строитель коммунизма! И никто не мог сказать вслух, что это бред, чушь, что такого не может быть, потому что не может быть никогда, нигде, ни в одной стране, ни в каком обществе… Чего только тогда нам ни говорили про наше светлое будущее. Помню как на уроке обществоведения уже в старших классах учитель истории, который их вел, сказал, что в будущем все национальности исчезнут и будет только одна национальность. Помню, как меня это поразило, и даже тогда я отнесся с недоверием к тому, что говорил этот учитель.

Но не надо забывать, что это было начало 60-х годов, еще совсем недавно прошел XX съезд партии, на котором Хрущев разоблачил культ личности Сталина, после чего стали реабилитировать жертв сталинских репрессий, еще народ помнил, что может быть, если сказать что-то против Советской власти… Народ был, как и прежде, запуган, да и не больно-то разборчив. Еще только наступила хрущевская оттепель, и как потом стало ясно – наступила ненадолго.

Но какая-то эйфория в стране была… Сталина разоблачили, реабилитировали репрессированых, спутники запускали, Гагарин полетел и объявили, что коммунизм наступит через каких-то двадцать лет…