Сергей Щавинский - Подруга – жизнь. Соседка – смерть. Подлинные истории из далекого и недавнего прошлого

Впрочем, в нашей школе была еще одна Анжелика – директор школы Анжелика Павловна, женщина строгая, с красивым волевым лицом. Но она у нас уроки не вела, и мы ее практически не знали.

Буквально с первых уроков, помимо всей той обязательной лабуды про социалистический реализм, наша Анжелика всегда приносила на урок что-нибудь такое, что не было предусмотрено школьной программой и педагогическими методичками. Думаю, она хотела познакомить нас с тем, что ей самой было интересно. Поэтому Маяковского и Есенина мы изучали как-то очень подробно.

Когда проходили творчество Есенина и говорили о его цикле «Москва кабацкая», Анжелика принесла в класс желтый томик из собрания сочинений поэта Ильи Сельвинского и стала рассказывать про литературную богему 1920-х годов, про артистический подвал «Бродячая собака» и читать нам из этого томика отрывки воспоминаний, которые произвели на меня, да и на всех нас, впечатление. Ведь тогда только-только в школьной программе появились Есенин и Достоевский. Я сразу запомнил строчки про то, что где-то в углу били Есенина, потому что так было надо – поэту Есенину делали биографию. И потом всю жизнь я хотел найти этот томик Сельвинского и перечитать те заметки о знаменитом подвале «Бродячая собака». Тем более что мне даже довелось бывать в этом подвале в начале 90-х годов, когда там еще шли ремонтные работы, чтобы открыть в этом историческом месте кафе. И лишь сорок лет спустя мне в руки попала эта книга, я нашел это произведение «Записки поэта» и это место – и был абсолютно разочарован прочитанным. Оказалось, что это была поэма, правда, написанная очень свободно, белым стихом. И писал он там вовсе не о «Бродячей собаке» в Петербурге, а о какой-то богемной таверне (может быть, вымышленной) «Кабачок желтой совы» в Москве. Маяковский и Есенин там действительно упоминались, но лишь вскользь, как и все остальные громкие литературные имена того времени. И вообще, все, что тогда меня удивило и восхитило, теперь не произвело ни малейшего впечатления. Время как-то расставило все по своим местам…

Порой в классе мы спорили с Анжеликой, она позволяла дискутировать с нею на всякие отвлеченные темы, и постепенно как бы приближала меня к себе. Пару раз я бывал у нее дома, в довольно скромной однокомнатной квартире.

Анжелика стала организовывать для нас посещение вполне взрослых спектаклей в ленинградских театрах. Мне запомнился спектакль в БДТ по пьесе Радзинского «104 страницы про любовь», по которой вскоре был снят фильм «Еще раз про любовь» с Дорониной и Лазаревым в главных ролях. И другой спектакль произвел на меня яркое впечатление – это была «Вестсайдская история» в нашем ленинградском Театре Ленинского комсомола на «Горьковской». Спектакль был поставлен по голливудскому фильму-мьюзиклу с великолепной музыкой Леонарда Бернстайна. Потом, уже в институте, я ходил на этот спектакль еще пару раз, и всегда оставался под впечатлением этой музыки, танцев, пения и вообще всего яркого динамичного зрелища. Жаль, что этот спектакль не был тогда снят на пленку и сейчас его вообще никак нельзя увидеть. А потом мне довелось посмотреть и тот знаменитый фильм со слащавыми артистами – разочарование было полнейшее. Спектакль, впервые увиденный в школьные годы, был на порядок лучше.

На уроках Анжелики, да и после уроков, мы могли обсуждать с ней вчерашние телевизионные передачи, особенно прошедшие программы КВН, которые тогда смотрели почти все.

Она приходила к нам с томиком стихов Евтушенко и читала:

Или – «Со мною вот что происходит. Совсем не та ко мне приходит…». Это потом через много лет появился тот самый знаменитый новогодний фильм «Ирония судьбы, или С легким паром» с песней на эти стихи.

Она легко открывала нам мир современной литературы, современной жизни, и мы смотрели на нее широко раскрытыми глазами.

В общем, конечно, это должно было случиться – и скоро я влюбился в свою учительницу без оглядки на обстоятельства. Мне было все равно, что я всего лишь один из ее учеников. Я ее боготворил, я о ней думал, я о ней мечтал…

В десятом классе я и так-то плохо учился, а теперь и вовсе забросил учебу. Я настолько отстал, что уже плохо понимал, что проходят по математике или химии. Мне было безразлично, как я буду учиться дальше, как закончу десятый класс… Меня интересовал только один предмет – литература. К тому же, я стал писать стихи. В общем, отбился от нормальной жизни, послал подальше всю эту школу с ее химией, математикой и даже историей, и меня уносило в какую-то неведомую стихию, в мир собственных мечтаний.

Голову я потерял окончательно. Я забыл об однокласснице, в которую был влюблен в девятом классе, напрочь забыл об учебе. В общем, меня уже ничего не интересовало, кроме моей учительницы. А она по-прежнему приходила в класс и рассказывала об Алексее Толстом или Михаиле Шолохове. Но это уже было неважно… Главное, что это приходила она. И когда она смотрела на меня своими большими глазами и говорила своим чарующим низким голосом, мне казалось, что между нами все может быть даже в таких странных обстоятельствах… А если невозможны отношения между замужней женщиной и ее учеником, это восполняется мечтами, тоской и сладким страданием. Так было и в этом случае.

Но понятно, что добром это кончиться не могло. Во-первых, с учебой был полный завал. По химии за первое полугодие в журнале у меня было восемь двоек – и ни одной оценки больше. Каждый раз, когда красная лицом и бесформенная телом химичка вызывала меня к доске на решение задач, я тупо смотрел на формулы и даже не пытался их решать. Она привычно ставила мне пару, и я без всякого угрызения совести садился на свое место.

Юность – пора бесконечных глупостей, особенно когда это касается таких эмоциональных и впечатлительных молодых людей, каким был я.

Тучи надо мной сгущались. Меня, но без меня, обсуждали на педсоветах. И ситуация была непростая. Учителя понимали, что со мной что-то происходит. Хотя они знали, что в принципе я был хорошим учеником, положительным мальчиком, а раньше и учился нормально. Действительно, до девятого класса у меня в табеле были только хорошие и отличные оценки. Уже потом я узнал, что из-за меня на этих педсоветах разгорались целые дискуссии о том, что все-таки важнее для старшеклассников: учить их точным наукам, конкретным дисциплинам или учить быть людьми, развивать в них, так сказать, души, в том числе и на уроках литературы. А физичка и химичка говорили, что эта литература вообще только сбивает с толку молодых людей, которым надо определяться в выборе профессии и жизненного пути… Я не был на этих педсоветах и не знал, какие там разгорались баталии, но уже потом мне рассказали об этом…