Ольга Ломакина - Кто здесь? Сборник рассказов

Затаив дыхание, он рассматривал картины. Вдруг поперхнулся и замер.

– Это невозможно! – Губы задрожали. Марк впился глазами в портрет улыбающейся жены. Девственно-белый фон, нежные пастельные тона, голубоватая дымка вокруг и крупные солнечные блики оживляли любимое лицо.

– О, Марк Коляда! Рада, что вы зашли. Вернее – это чудо, что вы зашли. Я так рада! – Соня подошла сзади. Марк резко развернулся. Он чувствовал пощипывание в носу, глаза наполнились влагой, кожа на скулах натянулась:

– Это, это… – Он задыхался.

– Это ваша Рита. Надеюсь, вы не решите, что я сумасшедшая. Даже если так. Я больше не уверена, что нормальная. Но тогда у стены, я увидела вашу любовь. Свет первой встречи и жизни вместе. Он был везде, в вас, вокруг того мрачного места, в чёрном каменном портрете, он сиял даже в букетике лаванды. Не смогла забыть этот образ. Простите, что не спросила разрешения, – художница неловко одёрнула лёгкую белую блузу. – Что ж это я перед вами всё время извиняюсь? Странно выходит. Знаете, а ведь я ей даже завидую, вашей Рите. – Соня смотрела на светлый, живущий портрет Риты и на бледного Марка. Водила взглядом и растеряно улыбалась.

– Это прекрасно! – Марк шумно и протяжно выдохнул. – Спасибо, Соня. – Он, засуетился, вынул из-за пазухи небольшой сине-фиолетовый букетик с едким пряным ароматом. – Много в саду расцвело. Она бойкая, жадно хватается за жизнь. Очень сильная, не даст о себе забыть. Гляжу на лаванду и верю, что скоро станет легче. – Марк протянул Соне цветы, перетянутые золотистой лентой. – С открытием выставки вас.

4

Табу

Мартовский снег падал густо, чтобы никто не подумал, что зима скупая старуха. За ночь навалило с избытком.

Лея нашла свою машину по писку сигнализации: «Вот ты где, малышка. Потерпи, сейчас я тебя освобожу». Активно орудуя щёткой, Лея смела снег с лобового стекла и капота. Вспотела, зато не замерзла: на улице всё потрескивало от мороза. Зашла справа, и уронила веник. Между машинами, густо присыпанная снегом, стояла пара женских сапог и кожаный саквояж. «Ничего себе!» – Лея осмотрелась по сторонам в поисках босой женщины. Обошла все машины на парковке, прислушалась: на помощь не зовут, никто не выглядывает из-за угла. Она стряхнула снег с саквояжа, с треском расцепила зеленевший замок и выругалась: «Чёрт! Не может быть!» – Сумка до верха забита пачками денег. Лея ещё раз осмотрелась, но кроме ворон вокруг не было ни души.

Находки перекочевали в багажник ее красной «тойоты». До офиса Лея добралась быстро, даже не дослушала подкаст о загадках мышления. «Спят они все что ли. Где машины, где пробки? Испугались снега и поехали на метро? Как мне сегодня везёт!» – радовалась она, паркуясь у заснеженного подъезда. Прежде чем выйти, она внимательно осмотрела находку: добротные кожаные сапоги, совсем новые, низкий каблучок слегка поцарапан. Саквояж с известным логотипом, вместительный, крепкий. Внутри клад: двадцать пухлых денежных пачек, перевязанных резинками. Лея рассматривала находки и пугалась собственной фантазии: «За эти деньжищи кого-то убили, а потом убили убийцу, а убийца убийцы умер от радости». Между деньгами затесался ежедневник, исписанный именами людей с адресами и номерами телефонов, следующей находкой оказался резной крест из тёмного дерева. На грудь такой не повесишь, слишком большой. Подобные кресты Лея видела в фильмах, их там держат экзорцисты перед одержимыми, или возможно, распятие украшало келью аскета: тумба с библией, жёсткая кровать, а над изголовьем он.

«С детства мечтала найти кучу денег. Вот, мечта сбылась. Я не суеверна, но эти деньги жутко пахнут. Чёрт его знает, с чем в придачу они идут. Вдруг это проклятие?» – она поискала глазами маковку храма, чтоб перекреститься. Перекрестилась как смогла по памяти, на всякий случай добавила: «Чур меня. Не тронь злой дух». Сплюнула через левое плечо и постучала по деревянному кресту. Глубоко вздохнула и стала листать ежедневник: «Нужно найти хозяйку сапог и вернуть деньги. Надеюсь, она жива».

***

Над белоснежным кладбищем кружила чёрная стая грачей. Смотритель со скрежетом сгребал лопатой сугробы между могилами. Ещё немного поработать и будет порядок: пройтись лопатой по дорожкам прямо до стены колумбария, по правую руку будет арочный проход. Повернуть под арку, и перейти с нового кладбища на старое. Затем налево, продвинуться вдоль гряды каменных склепов и покосившихся крестов. Там заканчивается кладбище, и начинается лес. Дикий, он смешался с забытыми могилами и кладбищенскими деревьями, которые посадили родственники покойных. Кто-то для красоты, чтобы живое дерево напоминало о бессмертной душе, а кое-кто верил, что после смерти человек продолжает жить, только в другом обличье – кусте или дереве.

В старую часть кладбища, смотритель трезвым не заходил. То ли от водки, то ли от возбуждения, – он слышал голоса. Иногда два, а бывало целый хор. Дойдя с лопатой до арки, он отхлебнул из чекушки, крякнул в рукав, закрутил пробку. Хотел спрятать бутылку в карман фуфайки, но промахнулся и она утонула в сугробе. «Матерь божья!» – Смотритель неистово перекрестился. По старому кладбищу плелась вереница следов от босых ног. У склепа, под развесистой липой сидела полураздетая женщина. От арки трудно расслышать, что она говорит, ещё грачи разорались, но её рот двигается, а руки жестикулируют. Женщина спорит с невидимым собеседником.

– Эй! – Смотритель сложил ладони рупором, – Барышня, не чуди! Холодно! Иди сюда, я дам телогрейку. – Тишина. – Эй, помощь нужна? – Он подождал, трясущейся рукой нащупал в кармане телогрейки мобильный телефон.

Через двадцать минут над кладбищем завыла сирена скорой помощи.

– Ты чего ей не помог, не увел с мороза? Водки своей не налил? Девять утра, а ты в зюзю! – полицейский отчитывал кладбищенского смотрителя, пока санитары укладывали смирную женщину на носилки и накрывали одеялами.

– Не знаю, – смотритель чесал затылок, – она с деревом говорила. Я всякое передумал. А вдруг она нежить?

– Ты в своём уме? – полицейский обмяк и рассмеялся. – Нежить! – Ты сколько лет на кладбище работаешь?

– Начальник, не смейся. Я разное видел. Но больше слышал. Они там между собой общаются. Деревья. Даже ругаются и песни поют.

– Говорящие деревья! – полицейский икал от смеха. – Ты ж из военных. В этот раз я не напишу, что ты пьяный на работе. Но благодари бога, что она не окоченела, пока ты заговоры от нежити читал. – Участковый хлопнул растерянного смотрителя по плечу, – Пить меньше нужно!

***

«Мне нужно было стать следователем», – гордая собой, Лея ехала в центр города, в кафе, где была назначена встреча с дочкой хозяйки сапог и саквояжа. По контактам в блокноте она быстро вычислила родственницу, сообщила что нашла деньги, записную книжку, договорилась всё вернуть и уже везла находки.