Sofina Rise - Шоколад с морской солью

Спустя год лечения у психотерапевта самочувствие Альваро Муньоса-младшего, вопреки ожиданиям, заметно ухудшилось. Таблетки всё так же помогали уснуть, но взамен ещё плотнее окутывали предстоящий день туманом вялости и безразличия. Антидепрессанты Жозе прекратил принимать спустя месяц, эмпирически оценив потенциальный вред от их употребления – если депрессию лечить с помощью зависимости от препаратов, то чем, чёрт возьми, это вообще может закончиться?! Рассудил он, конечно, верно, но никаких других шагов в направлении к себе так и не предпринял. Жил по-старому: механически, безлико, буднично, приближая тот самый день, когда натянутые от внутреннего напряжения нервы не выдержат и не произойдёт что-то, о чём Жозе задумывался уже не раз, выбирая самый гуманный и безболезненный способ покинуть наскучивший мир. Однако у провидения на его счёт были совсем другие планы… Неожиданно в офис VASCO из Франции пришёл увесистый жёлтый конверт – официальное приглашение от неизвестного ранее делового партнера из Европы. Жозе повертел в руках два экземпляра и выбрал тот, что был написан на французском языке, испытав при этом внезапно нахлынувшую волну приятных воспоминаний о годах, проведённых в Париже. Перечитал документ дважды, удивился ещё больше и отложил в сторону. Взял другой экземпляр и убедился в том, что всё понял правильно… Бумага содержала заманчивое, хотя и несколько неожиданное предложение от крупной торговой сети срочно прибыть в Марсель для переговоров. Цель выглядела весьма просто и, вместе с тем, рискованно – совместными усилиями расширить рынки сбыта в Европе и, сформировав взаимовыгодную ценовую политику, в кратчайшие сроки устранить всех остальных конкурентов. Бизнесмена Муньоса охватил небывалый азарт. Предложение было похоже на авантюру, вызывало интерес и заставляло сердце непроизвольно учащённо биться. Условия сотрудничества были те самые, при которых отказ невозможен, точнее неразумен из-за открывающихся для VASCO перспектив, и одновременно опасен, так как слияние с непроверенным партнёром могло принести неоправданно высокие риски. Жозе колебался. Рядом не оказалось никого, кто бы мог развеять его сомнения или укрепить его уверенность. Он по-прежнему оставался Муньосом-младшим – президентом компании с душой офисного клерка, который подобные смелые решения никогда не принимал единолично. «Отец, скорее всего, был бы против», – размышлял Жозе, – «он никогда не одобрял игры в монополию, тем более с непроверенными в деле партнёрами, но…» Многомиллионная прибыль и возможность стать самым крупным экспортёром в Бразилии не оставляли ему ни малейшего шанса сказать «нет». Альваро Муньос принял решение прибыть в Марсель на переговоры, но своё согласие отправил только спустя неделю, выдержав положенную в таком случае паузу. Все эти долгие дни Прованс шептал гурману Жозе о давно забытом вкусе каштанов, о тонких ароматах высокой французской кухни и, конечно, о винах… Он не был во Франции со времён окончания Сорбонны. За шестнадцать лет ни разу не повстречался ни с кем из друзей и совершенно забыл, как искрится на рассвете снег на склонах французских Альп. Предчувствуя скорое свидание с прошлым, мужчина ощутил небывалый прилив сил и энтузиазма. Его не остановила даже сильнейшая аэрофобия, от которой он сильно страдал последние несколько лет, трусливо выбирая сухопутный или морской способ перемещения по континенту.

В ожидании путешествия Жозе был чрезвычайно взволнован. Он пригласил с собой в поездку трёх заместителей и старого верного юриста, постарался предусмотреть все возможные риски и навел все необходимые справки о новом партнёре. Всё складывалось удачно и предчувствие хороших перемен всецело завладело мыслями бизнесмена. Все малодушные сомнения развеялись. А страхи… Страхи на время отпустили, оставив уму возможность радостно пребывать в эйфории будущих побед.

Жозе пожалел о своём решении только, когда самолёт, стремительно набирая высоту, начал трепетать всем своим железным телом, проходя плотные дождевые облака. Тряска была до того невыносима, что мужчина ощутил каждой клеточкой своего тела невероятный панический страх от предчувствия, что самолет вот-вот разломится надвое. Ожидание неизбежного крушения сковало мышцы неимоверным напряжением. Жозе вцепился в подлокотники что было сил, и с надеждой во взгляде посмотрел на стюардессу… Красивая миниатюрная брюнетка с блестящими густыми чёрными волосами, собранными в тугой конский хвост, сидела через два ряда кресел у самого прохода лицом к пассажирам. Жозе нестерпимо захотелось обратиться к ней. Спросить, всё ли хорошо? Скоро ли закончится весь этот кошмар?! Ему так необходимо было почувствовать её заботу, услышать слова поддержки, увидеть улыбку наконец!.. Но девушка сидела неподвижно, отвернувшись лицом к иллюминатору и теребя в руках носовой платок. При этом было видно, как ее грудь в белой накрахмаленной блузке напряженно вздымалась при каждом толчке и вибрации самолёта – девушка неумело скрывала свой страх… Жозе не решился обратиться к ней – стюардесса не посмотрела ему в глаза… «Плохой знак. Что-то определённо идет не так… Самолёт не исправен и скорее всего разобьётся», – заключил мужчина, стараясь при этом скрыть от окружающих истинный масштаб охватившего его отчаяния. В голове стремительно пронеслась мысль: «Что, если приглашение из Франции было испытанием?! Проверкой? Ловушкой? Бог решил расправиться со мной, используя мою собственную алчность…». Как же сильно он сожалел в этот момент о своём спонтанном решении полететь в Марсель! Ругал себя за порыв, который, возможно, будет стоить ему жизни… А страх тем временем всё сильнее и сильнее пульсировал в висках, не находя ни единого возможного выхода, – все люки были плотно задраены, а до приземления в Касабланке оставалось не менее двенадцати часов. Жозе оказался в западне. Ловушке. Проклятой птичьей клетке, из которой выхода нет! Оставалось только одно – молиться. Хотя в Бога по-настоящему он никогда не верил и не знал наизусть ни одной молитвы, но… В момент отчаяния верить хотелось! И Жозе продолжал молить Бога, Ангелов и всех святых только об одном: чтобы самолёту хватило удачи добраться до места, не раскрошившись на запчасти прямо в воздухе. В ответ на искреннюю молитву его посетило внезапное озарение, – то была странная мысль о том, что жизнь, перейдя свой сорокопятилетний рубеж, так и не началась… В подтверждение тяжёлых предчувствий в мозгу всплыл отрывок из недавнего интервью известного американского психолога о том, что истинная причина аэрофобии кроется не в боязни оказаться на высоте в несколько тысяч метров без возможности контролировать процесс, но в тотальном недовольстве жизнью, которую испытывают люди, иллюзорно контролирующие свою судьбу. Врач ссылался на современные исследования учёных в этой области, которые чётко отследили взаимосвязь между страхом смерти и неудовлетворённостью собственной жизнью. Боязнь устремить взгляд в будущее и неверие в собственные силы… Он утверждал, что пациенту следует сперва разобраться с ошибочными установками, начиная с раннего детства, а затем приступать к лечению несуществующего недуга под красивым названием «аэрофобия». Тогда Жозе ощетинился, думая, что врачи говорят ерунду, пытаясь заработать ещё больше на его осторожности и желании контролировать процесс. «Тем более что самолеты не надёжны и управляют ими обычные люди…» Жозе совершенно не хотелось выкапывать из подсознания то, что похоронено песками времени и в настоящем не имеет никакого смысла… Теперь же, взглянув на вопрос с десятитысячной высоты сильной турбулентности, он почувствовал, что психолог был скорее прав, чем корыстен, и отрицанием проблему ему вряд ли удастся решить. В душе в момент случившегося инсайта возникло остро-непреодолимое желание разобраться в себе и понять, когда именно всё в его жизни пошло не так. Для этого не нужны никакие психологи, необходимо просто побыть одному. «Задержусь-ка я ненадолго в Европе!» – мысль пришла в голову внезапно и наполнила душу блаженными секундами спокойствия несмотря на то, что самолёт по-прежнему продолжало сильно болтать.