Евгений Читинский - Лейтенант Старновский

– Так я же рядовой-санитар, из санитарного отделения второй роты, ты что, забыл, что ли?

– Да не забыл! Только я с лейтенантом пойду обратно в часть! А уж оттуда можно и в госпиталь! Военный!

– В какую часть? Ты что, не слышишь? Это их бомбят!

Пока они препирались, Воробьев шепнул Солнцеву:

– Смотри-ка, как наш Лапоть хочет с Черкашом слинять!

– С чего ты взял?

– А ты погляди за ними внимательнее! Давно уже снюхались!

– Ладно ты, тише! – рыжий оглянулся, не слышал ли кто. Вроде никого рядом не было.

Лейтенант тоже с некоторым интересом смотрел на Лаптева и на Парамонова. Оценивал каждого. Понять, чего тот и другой добивались, было несложно.

Понял это и Черкаш, который зло цыкнул.

– Да заткнись ты, Лапоть, не видишь, человек хочет с коллективом остаться!

Тот обиженно умолк и отошел в сторонку.

И в это время отдаленный грохот разрывов прекратился.

Солдаты настороженно замерли.

– Похоже всё, отбомбились! – сказал Осадчий, боец в полинялой пилотке.

Чтобы как-то взбодрить людей, Старновский громко спросил:

– А кто первый обнаружил самолеты?

Солнцев от поваленной сосны громко ответил:

– Черкашин, он как раз к нам обернулся, товарищ лейтенант! – полностью произнес звание командира Вася.

Лейтенант встал, подошел к белобрысому, невысокого роста красноармейцу.

– Рядовой Черкашин! Объявляю вам благодарность за бдительность!

Тот продолжал сидеть, словно его это не касается.

Лаптев дернул его за рукав:

– Ты чё, Витек, встань и скажи «Служу Советскому Союзу»!

Лейтенант нетерпеливо напомнил:

– Красноармеец! Согласно статьи 31 Устава внутренней службы РККА 1937 года на благодарность командира подчиненный отвечает: «Служу Советскому Союзу», приняв стойку «смирно»! Понял?

Черкашин подчеркнуто медленно встал, не застегивая воротничка, тихо, но отчетливо произнес:

– Служу Советскому Союзу!

Лейтенант хотел одернуть его, но передумал, все же этот рядовой кому-то сегодня точно спас жизнь.

– Рядовой Черкашин, может вам благодарность командования не нужна, так вы не стесняйтесь, скажите! – не удержался от едкого замечания Старновский, с интересом глядя на своего подчиненного. И продолжил:

– А то я уж, грешным делом, решил вас поощрить по прибытию в часть самогончиком! – продолжил лейтенант со слегка издевательской интонацией, да так, что было непонятно, то ли он шутит, то ли вправду обещает.

Среди слушавших солдат прошла волна оживления, а внутри Черкашина что-то такое ёкнуло, от чего он быстро ответил:

– Виноват, товарищ лейтенант! Просто я в чувство прийти не могу. Всё же под пулями вместе сегодня были! – он сделал акцентированное ударение на словах «вместе сегодня были».

Прибежали запыхавшиеся разведчики:

– Товарищ лейтенант! Там трупы. Председатель и его водитель!

– Курт, долго мы еще будем тут торчать и ждать? – спросил обер-фельдфебеля Вернера его собеседник в одежде капитана НКВД. Оба лежали на краю леса и рассеянно следили в бинокли за русскими, которые то и дело появлялись среди построек местного колхоза возле деревеньки Михасино, но к стоящей возле ворот полуторке пока не подходили.

Курт Вернер (прототип обер-фельдфебель Вернер, командир группы диверсантов из полка «Брандербур-800, погибший в ходе неудачной попытки захвата советского моста через реку Западная Двина в Екаюпилс (Якобштадт) 28 июня 1941 года) лениво поглядел на «НКВДэшника».

– Капитан Бунин, потерпите немного! И почему вам, русским, надо сразу всё и много! Рано или поздно этот грузовик оттуда уедет. Лучше подождать пару часов, чем испытывать удачу на других дорогах. Кругом русские военные лагеря. А здесь мы машину возьмем без всякого ненужного риска и тихо!

Сегодня ночью их тайно забросили на территорию СССР как раз на поля рядом с этим колхозом. Место удачное, кругом лесные массивы. Да и дорога проселочная не даст заблудиться. А сама деревенька с колхозом – отличный ориентир для летчиков. Группа диверсантов из полка «Бранденбург-800» под командованием обер-фельдфебеля Курта Вернера насчитывала 18 человек, из которых 8 были в форме НКВД, остальные в немецком камуфляже.

Целый день они отлеживались в лесу, выжидая время и следя за дорогами, но к вечеру решили, что лучший способ завладеть грузовиком – это устроить засаду на колхозную полуторку. Вот они её и караулил. Грузовик нужен был для повышения мобильности всей группы.

Бунин нетерпеливо произнес:

– А может я со своими схожу туда? Всё равно завтра начнется война!

– Ваша форма, конечно, у этих крестьян вызовет страх, но я видел среди местных и солдат. Зачем рисковать раньше времени? Деревня за речкой! Один случайный выстрел, и там услышат! А у нас особое задание, господин Бунин. Не забывайте!

– И откуда тут солдаты?

– Как это у вас говорят? Шефская помощь!

– Не у нас, а у них, краснопузых!

– Вы так ненавидите своих собратьев?

Бунин, чуть сузив глаза, посмотрел на немца. Хоть и фельдфебель, но он тут командир, а не бывший штабс-капитан Николя Бунин. Поэтому он тихо сказал, с некоторой издевкой:

– Дворянин и холоп никогда не были братьями! И не будут!

– Что значит холоп? – переспросил немец.

Бунин понял, что произнес это слово по-русски.

– Холоп – значит крепостной крестьянин! Раб по-вашему! – пояснил он, снова уткнувшись в бинокль.

Теперь Вернер недобро поглядел на своего собеседника:

– Я есть крестьянин, гроссбауэр!

– Так то у вас, у немцев, крестьяне свободные люди! У нас в России холопы – они и есть холопы! Даже если он «кулак», ну, по-вашему, гроссбауэр!

– Скоро все русские станут рабами, как это у вас говорят? Холопами! А вы, господин Бунин, получите назад свое поместье! – немного раздраженный аристократическими нотками своего собеседника, сказал Вернер, но быстро взял себя в руки. Ведь скоро и он получит свое поместье с рабами. Да побольше, чем у этого русского дворянина!

– Я знаю, что Германия ценит солдат, которые за неё сражаются! – примирительно сказал бывший штабс-капитан.

– Хорошие слова, Бунин! Хорошие!

Они замолчали.

Вскоре диверсанты из полка «Бранденбург – 800» увидели, что в грузовик сел водитель…

– Смотри, Петро, никак НКВДэшники! – сказал председатель, глядя, как к ним навстречу, по лесной дороге, во главе трех бойцов идет капитан в светло-синей фуражке с малиновым околышком, гимнастерке защитного цвета и синих галифе, заправленных в сапоги.

У сержанта и двух рядовых были ППД, которые они держали наготове. Капитан замахал руками, приказывая остановиться.

– И что они тут делают, под вечер? Чего их нелегкая несет? – проворчал шофёр, тормозя свою полуторку.