Михаил Кураев - Другие времена

Сергеев уже устал поворачивать голову, сопровождая взглядом расхаживающего министра. Больше наблюдая за ним, чем слушая, он пришел к выводу о том, что министр, скорее всего, репетирует речь, которую ему предстоит где-то произнести, с кем-то объясняясь. Надо думать, решил Сергеев, «натянули партийные вожжи». Скорее всего, этим Кукуевым заинтересовался Административный отдел ЦК…

– Я тебе какую сторону хочу сказать… – и дальше пошел набор привычных для крупного партийного деятеля округлых и ничего не значащих фраз: – Времени у тебя мало, может быть, месяц, а может быть, и неделя. Но торопиться не надо. Не забывайте, это люди. Партия требует от нас бережного отношения к людям. Это как бы с одной стороны. А с другой? С другой стороны, надо считаться и брать за основу то, что имеется. Факты, факты и еще раз факты. Материала накопилось – во! Нельзя же оставлять без последствий. Время… Не бойся, лишнего не переработаешь. Чернила под указом не просохнут, как ты будешь… отдыхать. Это я тебе гарантирую. У Перегудова сейчас дел полно, а кто у тебя начальник отдела?..

– Полковник Малышев, – не дав ответить Сергееву, выпалил Вишневецкий.

– Перегудов скоро в командировку в Болгарию поедет, так что я его в эту тему не ввожу, и Малышева отвлекать не надо…

Министру было совершенно не с руки объяснять рядовому, в сущности, пареньку непростую и неприятную ситуацию, сложившуюся вокруг Перегудова, руководителя Главка, простиравшего свою власть на все жизненно важные сферы хозяйственных и экономических отношений в стране. Только армия да партия были вне поля его опеки.

Ни в какую не в командировку, а по сути дела, в почетную ссылку, даже не послом, а всего лишь советником в болгарское посольство поедет Перегудов, и это самое большое, что мог сделать для него министр.

Шумное дело, строгое наказание, тем более суд, естественно, бросали бы тень не только на Главк, но и на все министерство.

Пришлось искать доверительной встречи со своим столь же бровастым другом, просить его хорошенько пожурить «утратившего партийную скромность» молодого генерала и закатать его «в какую-нибудь Болгарию», чтобы посидел хорошенько и подумал, что можно себе позволять, а что нельзя. Главное же, министру удалось убедить Генсека в том, что за всеми этими «так называемыми» разоблачениями стоят интриги Лубянки, пытающейся восстановить свое прежнее владычество. Генсек согласился со своим другом и дословно исполнил пожелание отправить Перегудова «в какую-нибудь Болгарию».

– Знашть так… С сегодняшнего дня ты будешь прикомандирован к моему аппарату. Я думаю, дела ему свои передавать никому не надо… – здесь министр обернулся к Вишневецкому.

– Только повод для лишних разговоров, – согласился помощник.

– Готовь, Анатолий Семеныч, приказ. «Откомандировать в мое распоряжение…» Нет, в мое не надо. Куда мы его возьмем, чтобы не бросалось?.. Как мы его зашифруем?

Как человек непрофессиональный, министр любил щегольнуть впечатляющим словцом.

– Можем ввести его в группу для плановой проверки нашего ХОЗУ? Нормальное дело. Надо посчитать, сколько и чего наши тыловики за два года растащили…

– Во, во! Самый раз. Там воришек, кстати, как мышей в амбаре. На Тишинском рынке спецпанталоны женские со склада ХОЗУ продают, фланелевые, удлиненные, те, что наружной службе выдают. Но это к слову. Пиши: «Откомандировать… титул полностью… майора Сергеева в аппарат министерства для включения в состав группы по проверке финансовой и хозяйственной деятельности Хозяйственного управления Министерства внутренних дел. Сроком… напиши пока две недели. Там видно будет. Детали с Анатолием Семеновичем, он тебя введет… Так что старайся, старайся… работай напористо, интенсивно. Для простых дел к министру, как ты понимаешь, не приглашают.

Сергеев, наконец, поднялся с кресла, и министр больше его не удерживал.

– Ты комнатку для него нашел? – заботливо поинтересовался министр у помощника.

– Здесь, на третьем этаже.

В министерство наезжал народ со всей страны, для чего в здании МВД были специальные кабинетики, где приезжие могли работать. Ни в одном другом министерстве такой заботы о командированных не было.

– Курировать тебя будет Анатолий Семенович, от него получишь и все материалы на Кукуева. Накопали много, а за руку не схватили. А ваша клиентура, сам знаешь, если за руку не схватил, будь он хоть трижды вор, а в суд идти не с чем, все равно вывернется. А книжку посмотри… Ситуация, понимаешь ли, оригинальная… Есть вопросы?

– Вопрос, может быть, и наивный, но где доказательства, что наш подозреваемый и есть прототип Кукуева? Сочинение как бы художественное…

– Есть у Ложевникова вроде как карманный такой придворный критик, Пионов-Гольбурт, и в статьях и в книжке про Ложевникова с восторгом объясняет, где герой найден и с кого списан, – за министра ответил Вишневецкий. – Автор и герой даже на читательских конференциях вместе появлялись, как Борис Полевой и Алексей Маресьев. Во как!

– Меня, естественно, не творческая сторона этих взаимоотношений интересует, – сказал Сергеев.

– На Ложевникова никаких выходов нет, и ты на него не отвлекайся, – твердо сказал министр.

– Извиняюсь, Ложевников случаем не член ЦК?

– Членами ЦК, молодой человек, – раздельно и строго сказал министр, – «случаем» не бывают.

– Прошу прощения!

– А что касается товарища Ложевникова, то он кандидат в члены Центрального Комитета нашей партии, если тебя это интересует. Еще есть вопросы?

– Никак нет, – почти по-военному ответил Сергеев. И тут же, чтобы министр не подумал, что замечание напугало его, добавил: – Пока больше вопросов нет. Разрешите идти?

– У меня к тебе вопрос есть, – отойдя от Сергеева шагов на пять и, оглядев его фигуру как бы заново, сказал министр. – В майорах давно ходишь?

– Полтора года. Звание присвоено досрочно, – четко доложил майор Сергеев.

– В вашем главном управлении хорошие перспективы роста, – сказал министр, глядя из-под бровей в глаза Сергееву. – Можешь идти. Желаю успеха, – и протянул руку жестом легким, почти дружеским.

– Подожди меня в приемной, – предупредил Вишневецкий.

Сергеев, прижимая левой рукой папку с так и не понадобившейся справкой по Усть-Куту и томиком Ложевникова, повернулся и вышел так, что и самый придирчивый дока по части фрунта не смог бы назвать его поворот и выход штатским, и вместе с тем, и в повороте, и в походке была та естественность и свобода, которую могут себе позволить офицеры, не преувеличивающие значения строевой подготовки в борьбе с расхитителями социалистической собственности.

Была такая.