Елена Тара - «Крутится-вертится шар голубой»

Эти мысли непрестанно терзали бедного Соломона. Он ушел в себя, и долгое время от него нельзя было добиться ни слова. Люба молча наблюдала за терзаниями и страданиями мужа и, наконец, не вытерпев, пошла к дочери Тубе, работавшей в органах. Туба переговорила с мужем, также работником НКВД, и тот успокоил деда, объяснив, что нити заговора тянутся в Германию, а поскольку его тесть – еврей, то бояться еще рано. Немцы не связываются с евреями.

Но вся эта история так подействовала на деда, что он бросил пить и больше к «беленькой» не прикасался.

4.

Сегодня она вновь вернулась к педагогической деятельности. Строго посмотрев на ученика, Диана спросила:

– Ты выучил урок? Что я вам на сегодня задавала?

Ученик грустно смотрел на нее.

– Я тебе задала вопрос – что ты приготовил к сегодняшнему дню? – не унималась она. – Где твои тетради? Где домашнее задание? Где остальные ученики? Почему они опаздывают?

Вопросы сыпались один за другим, а Йосиф Герасимович грустно смотрел на сидящую в низком глубоком кресле жену. Она опять пряталась от него в прошлое.

Диана Геннадьевна окончила факультет иностранных языков и всю жизнь проработала директором школы. Это наложила отпечаток на ее и без того сильный характер. Она брала на себя принятие важных решений, не колебалась в сложных ситуациях, считая, что выход есть всегда, просто не все хотят его искать; она же хотела и находила. Коллеги уважали ее за принципиальность, профессионализм и человечность. Молодые учительницы обращались к Диане Геннадьевне за опытом, а некоторые даже за помощью в семейных перипетиях; учителя-мужчины восхищались ее величественной осанкой, грациозностью движений и великолепной фигурой, не утратившей стройности после рождения двоих детей. Руководимая ею школа числилась одной из лучших в городе, коллектив был дружный и сплоченный. Ее практичный и организованный разум был залогом этого успеха, и никто не мог подумать, что он может ей когда-то отказать.

Дома Диана продолжала занимать позицию лидера, хотя с мнением мужа всегда считалась, ценя его ум и большой жизненный опыт. Она руководила своей семьей, наперед зная, как будет лучше для ее мужа и как надо жить ее детям. При своей неимоверной занятости Диана легко успевала справляться с хозяйством; она рано приучила к домашним обязанностям детей; Иосиф же и так с детства умел все, что необходимо в жизни. Он хорошо готовил, драил полы, даже штопал носки. Как он штопал! Ни одна женщина не могла сравниться с ним в этом мастерстве, которому его обучила бабушка. Сначала штопка ложилась вдоль дырки, нитка к нитке, ровными рядами. Затем шел второй слой – поперек, когда иголка аккуратно огибала каждую продольную нитку попеременно то сверху, то снизу. Вместо дыры образовывалась такая идеальная и ровная заплатка, что носок выглядел красивее целого.

Жена уходила от Иосифа постепенно. Он не заметил, когда началась ее болезнь и она перестала быть прежней, – с возрастом характер человека меняется, причем не в лучшую сторону. Иосиф по привычке прислушивался к словам жены, хотя его рациональный математический разум порой противился, говорил, что жена неправа, что она ошибается. Но он не перечил, и жизнь продолжалась своим чередом.

Со временем Иосиф начал брать на себя все больше и больше забот по хозяйству. Ему было проще самому приготовить обед, чем рассказывать жене, где у них лежит картошка, напоминать, как надо включать газовую плиту, убирать неопрятную после ее готовки кухню. Они вместе ходили за покупками, но в магазине Диана терялась и тенью ходила за мужем из отдела в отдел, с недоумением разглядывая полки с продуктами. Потом она вовсе перестала заходить внутрь и оставалась ждать мужа на улице. Выбирал товары и оплачивал покупки Иосиф. Все финансы были у него – Диана не могла привыкнуть к пластиковым картам, деньги же постоянно теряла. Если она начинала уборку квартиры, заканчивать приходилось Иосифу – жена забывала стереть пыль или, подметая пол, оставляла мусор посреди коридора.

Иосиф не роптал, списывая все на физическую немощь жены, все сильнее проявлявшуюся с годами.

Затем Диана начала забывать слова. Она еще отдавала себе в этом отчет, жаловалась мужу и детям, злилась за это на себя и на окружающих. Больше всех виноватым всегда оказывался Иосиф. Временами ее отношение к нему становилось совершенно нетерпимым – она могла вспылить по любому поводу, рассердиться на мужа за какой-то пустяк, обидеться и несколько дней с ним не разговаривать.

Три года назад она стала забывать близких. Диана путала имена, не могла объяснить мужу, с кем только что разговаривала по телефону, обращалась на «вы» к собственной дочери, называя ее именем бывшей жены сына. Она растерянно расспрашивала внучку, кто эти люди вокруг и что они тут делают. Внучка нарисовала схему – родовое дерево, где были изображены члены семьи, стрелочками показано, кто кем кому приходится, подписаны имена детей, внуков, правнуков. Правда, некоторая путаница возникала из-за детей сына Дианы от предыдущих браков. Эти дети никак не укладывались в компактную схему, а усложнять ее внучка не хотела.

Диана очень обрадовалась появившемуся подспорью, под контролем внучки проговорила эту схему несколько раз и пообещала к завтрашнему дню все выучить. Через минуту она уже ничего не помнила.

– Я в последнее время была очень занята, видимо много работала и вами не занималась, – оправдывалась она перед взрослыми детьми. – Но сейчас я стала свободнее и опять буду больше времени проводить с вами.

И она действительно все время проводила с семьей. Но только это была уже не их Диана. От прежней жены и мамы осталось лишь уставшее от жизни старческое тело.

5.

Погода в этот погожий майский день гнала всех ребят на улицу. На деревьях робко проклевывалась первая бледная зелень, кое-где упорно лезла выжившая в зиму трава. Йося сидел под крыльцом и ждал друга Генку. Тот накануне проштрафился – стянул у мамы из буфета две конфетины. Конфеты мама припасла ко дню рождения Генкиной младшей сестры; они были строго сосчитаны, по две штуки – Генке, двум старшим братьям, имениннице и по одной бабушке и племянникам. Бабушка была уже очень старенькой, и мама справедливо считала, что старушку надо побаловать, поскольку в трудные годы она видела так мало конфет. Они же с отцом еще успеют поесть сладкого, жизнь ведь налаживается, и скоро наступит изобилие. Так, по крайней мере, им обещают на собраниях трудового коллектива на фабрике.

Генка знал о конфетах – подглядел, как мама убирала в дальний угол буфета бумажный кулек. Мальчик не утерпел и, когда никого не было дома, вскрыл заначку. В кульке лежали конфеты в ярких обертках. Эти обертки сами по себе представляли большую ценность; из них делались фантики, которые можно было обменять во дворе на другие ценные и нужные вещи. О том, что находилось внутри обёрток, и говорить нечего – в последний раз Генка ел конфеты на Новый год. И он не устоял перед искушением, наивно полагая, что мама не заметит, что конфет стало меньше.