FRIGIDNYIY KAY - НЕМОТА

Столкнувшись на следующий день в коридоре, она попыталась со смущением заговорить о событии пролетевшей ночи, на что я отреагировал так, будто и впрямь не к курсе того, о чём разговор. Не знаю, насколько правдоподобно это выглядело, но девушка всё поняла, и больше мы к случившемуся не возвращались, снова став друг для друга никем.

В таком неприхотливом ключе зачалось моё нетрезвое студенчество. Никакой романтики, никаких сантиментов.

Влада подала знак вечером воскресенья:

Здравствуйте. У меня всё готово.

Когда и где вам будет удобно

встретиться?

Влада, 20:14

Оттягивать до следующих выходных было безрассудно, поэтому, подобрав мыслительную солянку, в ответ я набрал:

Здравствуйте. Отлично.

Как насчёт завтра после работы?

Глеб, 20:16

Было бы неплохо. Куда мне подойти?

Я живу недалеко от центра

Влада, 20:17

В лаконичной переписке местом встречи был выбран новенький бар винтажной отделки, расположенный в пяти минутах ходьбы от метро. А понедельник, вопреки ожиданиям, выдался суматошным: поступление нового товара, кипа заказов, люди, скопом хлынувшие заполнять анкеты, увидев накануне в сообществе «вк» объявление о поиске сотрудника. Но, помня о вечернем десерте, я не ныл и после смены, потушив о стенку урны тлеющий окурок из пачки «Петра», вошёл внутрь бара. Народу тусило немного – начало недели, как никак. В колонках играл ненавязчивый фолк, в воздухе повисла смесь из запахов разливной ипы и чесночных гренок. Чувствуя урчание в желудке, я осмотрелся, выделив шумную компанию коротко стриженых офисных мужиков лет тридцати пяти, рыжего парня в салатовом худане, жующего наггетсы, ковёр с бахромой на стене, у которой пара идентичных девушек, пялившись в айфоны, скучающе потягивала из бутылок «Дориан Грэль». Заприметив хрупкий силуэт Влады, спрятавшейся за отдалённым столиком, смекнул, что волнуюсь. ВОЛНУЮСЬ, как зажатый школьник. Когда такое в последний раз было? Уже и не вспомнить.

На ней был мужской серый джемпер, синие джинсы. Дреды, как и прежде, частично присобраны у висков серебристыми заколками. Уткнувшись в бумажные листы, она выглядела напряжённой, не вписываясь в невозмутимую среду сего пространства. На столе стоял полный до краёв стакан апельсинового сока со льдом.

– Привет, – произнёс я и тут же осёкся.

Но подняв голову на мою растерянную физиономию, Влада на тот же манер ответила:

– Привет. Всё нормально.

– В любом случае извини. Бесцеремонно получилось.

– Так даже лучше. Это ведь не какое-то собеседование.

– Ну, в некоторой степени, – улыбнулся я, сняв куртку. – Недолго ждёшь?

– Минут десять.

Деликатно обмениваясь клочками заученных формальностей, мы походили на замкнутых детей, прочитавших пособие по коммуникативным навыкам, не научившись применять уяснённое на практике. Сходив к барной стойке за яблочным сидром, я устроился напротив озадаченной Влады, глаза которой бликовали паническими огоньками тревоги. Глядя на неё, пытался вновь почувствовать то, что со мной происходило у островка, но из-за разыгравшегося волнения ощущения рождались совершенно иные.

– Вот обещанный сценарий, – начала она, протянув файл с листами формата А4. – На первой странице короткий список сцен, а далее подробный план с описанием. Посмотришь дома? Сейчас, наверно, правильнее обговорить ключевые моменты.

– Согласен, – кивнул я, прочитав заголовок печатного текста: «Violet» (черновое название фильма)».

– Могу спросить, что ты сам предпочитаешь смотреть? Арт-хаус? Мейнстрим? Фильмы определённых режиссёров, может?

В голове запустилась функция поисковика.

– Мейнстрим под чипсы могу глянуть в тех случаях, когда необходимо забить голову шелухой. А вообще первое, что приходит на ум – « Вход в пустоту » Гаспара Ноэ и его же короткометражки. Недавно впечатлил « Гуммо ». Не помню, кто автор.

– Значит, всё же арт-хаус?

– Да. Я не просвещён в истории кино, профан в теории, но интуитивно понимаю, что меня цепляют вещи с глубокой подоплёкой в экспериментальной, не канонической подаче. Нестандартная постановка кадра, игры со светом, звуком, психодел – всё это я люблю.

Впервые за время наблюдений я увидел, как уголки губ сидевшей напротив девушки расслабились, сложившись в обезоруживающую улыбку.

– Теперь менее боязно говорить о том, что мне хочется сделать, так как идея – сплошной психодел.

– Я догадался по названию. Стильно. Яркие ассоциации вызывает.

– Какие, например?

– Кислотные цвета. Транс. Серебристые фактуры. Близко по восприятию к наркотическому трипу, может быть.

– К наркотическому трипу? В какой-то степени да, но, мне кажется, не совсем то, что ты имеешь в виду. Фиолетовый в данном контексте – человек. А концепт фильма – внутренняя дыра в онирической интерпретации.

– Сюрреализм?

– Да. История о боли, выраженной через метафоры. Извини, нелогично говорю. У меня проблемы с речью, но попытаюсь донести как умею. В общем, в центре два персонажа: реальный человек и его альтер-эго. Что касается первого, герой находится на грани психической и ментальной нормальности. В состоянии между психозом и суицидом. Пульсации боли настолько зашкаливают, что теряется связь с рациональной реальностью. Не просто меланхоличное отчаяние или апатия, а буйство неконтролируемых, выворачивающих эмоций, при которых заблоченные страхи из кошмаров сквозят во внешний мир, от которого у человека едет крыша. Если конкретнее, хочу покопаться в природе суицида и психических расстройств. Буквальностей стараюсь избегать, используя символы как доступ к трансцендентному. То есть… это не будет попыткой создать бытовую чернуху с последовательным изложением событий в духе Балабанова. Никаких трактовок с указанием на то, кто, что, как, зачем. Ни предыстории, ни законченности. Весь упор на подсознание. Что-то обрывчатое, резкое, как вспышки воспоминаний.

– Метафизическое зеркало?

– Да. Текста нет. Игра мимикой и телом. В одной из сцен, к примеру, хотелось бы передать, как человека ломает через пластику. Другими словами, нужно почувствовать себя сломанным, но ещё живым деревом и по мере нарастания спазмов прийти к состоянию крайней уязвимости, передав что-то схожее с метаниями оголённого нерва. Помимо этого, будут сцены истерических конвульсий, слёз, аутоагрессии. Импровизированный танец. Саунды соответствующие: электронная психоделика, дарк – эмбиент.

– А какую роль играет альтер-эго?

– Альтер-эго… как бы это логичнее сказать… Его сущность – это проекция страхов персонажа. Та самая желчь, в которой он захлёбывается. Визуально хочу обыграть это за счёт крипоты: здесь видится чулок на голове, хотя можно покопаться, поэкспериментировать. Образ появится в самой трэшовой части, которую думаю сделать в лесу. Снимать придётся за городом, только я пока мало понимаю, как грамотнее распланировать. Наверно, правильно было бы разок собраться, начав с простых сцен, а дальше как пойдет.