FRIGIDNYIY KAY - НЕМОТА

– Что будет в лесу? – произнёс я, искренне впечатлённый тем, что слышал.

– Расщепление. Не хочу корявым образом раскрывать детали, лучше последовательно прочитать сценарий – будет яснее, но в целом эскизный формат вот такой. Внутренний вакуум, попытка убежать от себя, от заполонившей черноты, – ища в моих глазах понимание, заключила Влада, после чего неуверенно добавила. – Что скажешь? Бредово звучит?

– Что скажу? Я, извини за скудословие, слегка в ахере.

– В негативном смысле?

– Разумеется, нет! Идея бомбическая. Если это качественно реализовать, получится мощный провокационный психодел. Не знаю, выйдет ли у меня оправдать твои ожидания, но попробовать я хочу.

– Значит, да? Не отказываешься?

– Глупо было б отказываться.

– Непривычно такое услышать, – оживившись, произнесла она с улыбкой. – Думала, увижу в глазах скепсис. Ничего не смущает?

– Разве что неуверенность в себе. Без опыта, тем более на камеру, тяжеловато будет. В остальном мне близко по восприятию экспрессивное творчество. Заставляет включиться, срезонировать – это, собственно, и отличает самобытную вещь.

Достав из чёрного рюкзака смартфон, Влада настрочила что-то в заметках. Я ненавязчиво смотрел на её светлые ресницы, на выглядывающий из-под рукава серого джемпера браслет на тонкой цепочке с кулоном в виде капельки из лунного камня, раздираемый саднящим любопытством. Откуда в столь изящном человеке такие жуткие образы? Что за потребность рассказывать именно эту историю? Импульс, навеянный пережитым катарсисом в результате просмотра культовых фильмов? Прочтения определённой литературы? Возможно, она училась на режиссёрском, и проект – задание в качестве курсовика? Да нет, вряд ли в учебных заведениях одобряют подобное. А вдруг это частная студия с упором на сюр? Вопросы загорались тревожной кнопкой, но озвучить их я не мог. Тем вечером. Всплывая красной дымкой, они лопались, снося обрамление разыгравшегося интереса.

– И ещё, – сбивчиво продолжила Влада, дописав, – местом для основных съёмок предлагаю мою квартиру. Я подготовлю отдельную комнату, поэкспериментирую со светом, с ракурсами. Причём всё это можно не трогать до завершения. Не против?

– Да, почему нет?

– Мало ли. Не возникнет проблем?

– В этом смысле всё в порядке. У меня нет девушки, если ты о ней.

– А, хорошо. Не могла не уточнить. Люди ведь разные. Кто-то адекватно к такому относится, кто-то – нет.

Не желая поливать прорастающее зерно пытливой жажды выяснить, будут ли на съёмках присутствовать дополнительные люди или же только мы двое, я поспешно сменил тему.

– А что насчёт внешнего вида? Что от меня требуется?

– Чёрные джинсы и чёрный верх вроде толстовки или объёмного свитера. В идеале.

– Есть и чёрные джинсы, и несколько вариантов чёрного верха. Могу скинуть фото, как домой приду.

– Отлично, давай. А как у тебя со свободным временем?

– Я работаю два через два. Сегодня понедельник, следовательно, ближайшие выходные дни – среда и четверг.

– А потом воскресенье?

– Получается, так.

– Что, если запланировать на воскресенье первую съёмку?

– Я – за. Чем скорее начнём, тем лучше.

– Тогда сообщи мне к концу недели, будешь ли готов. Только по поводу вознаграждения сразу скажу, что, кроме результате, дать мне взамен нечего. Разве что символичную копеечку.

– В этом и весь сок. О деньгах даже заикаться не стоит.

Виновато пожав плечами, Влада вспомнила про свой сок и, прильнув обветренными губами к стакану, сделала несколько крохотных глотков. Обсудив в довершение незначительные формальности, мы замолчали, вернувшись в пресную реальность с нейтральным фолком. Говорить вроде как больше не о чем. Проект обсудили, важные детали вычленили. Встреча несла сугубо официальный формат, я ясно сознавал это. Однако наспех допить сидр, встать, сказать: «Пока» и уйти, не выходило. С любым посторонним человеком такой поклон проделать было б проще простого, я же намеренно не поторапливался опустошать бокал, глядя на браслет сидевшей напротив девушки, признав, что не хочу так скоро прощаться. Эту инициативу взяла на себя Влада.

– Что, значит, предварительно до воскресенья?

– Да. До воскресенья.

– Удивительно, что ты согласился ввязаться в это, ничего не получая, но спасибо. Радует, что мы услышали друг друга.

– Тебе спасибо за предложение.

– Сценарий сумбурным получился, поэтому, в случае чего, спишемся в «вк»?

– Окей.

Так же сухо закончив недолгую беседу, как и сухо начав, мы разошлись. Ну как разошлись – Влада покинула бар, а я, допив сидр, минут тридцать терзался рьяным дуализмом на фоне бесшумно подкравшихся эмоций. Забыл, как это бывает. С одной стороны, всплеском обрушилось жадное предвкушение неизведанного, подкреплённое необъяснимой тягой к автору сей охуенной задумки. Похожего опыта в моей жизни не было и вряд ли, думал я, представится в перспективе. К чему сомнения? К тому, что, с другой стороны, терять мне всё же было что – стабильность, выработанную последними месяцами существования между ТЦ и домом, которая не залатывала пустоши, но оттачивала пассивный взгляд на окружающую действительность – то, к чему я стремился, отрицая волнения, избегая рефлексии. Жизнь оторванного поплавка, смиренно болтавшегося на поверхности.

Фильм же предполагал чувства. Избыток чувств. Нельзя было соглашаться на этот проект по фану, не загоревшись въедливым желанием сделать его правдиво. Актёрскими навыками я не обладал, соответственно, единственно имевшийся в моих закромах инструмент – честность. Дать от себя не фальшивые фантики, а, сломав, предоставить начинку. Ту самую кисло-горькую, вяжущую нугу, застывшую под слоями пресности. Выйти из зоны комфорта, иначе выражаясь. Расшатать топорную устойчивость, открыться, обнажиться. Пропустить историю через личный опыт. Был ли я готов к этому? Нет, конечно. Не был. Как и не был уверен в том, что не подведу.

Немой монолог не ослабевал и по дороге домой, а дома, стоя в ванной у заляпанного мылом зеркала, задумался: а что вообще эту девушку могло надоумить обратиться ко мне? Подходящий типаж, как она сказала? По фигуре я тщедушный фонарный столб с канделябрами вместо плеч. Благо, занятия плаванием в подростковом возрасте позволили расширить узкую грудную клетку, но поэтической наружности не придали. Заурядный неврастеник с кучей родинок, глубоко посаженными на впалом лице глазами цвета моли, кривоватым носом с явно выступающей горбинкой и торчащими по-отцовски скулами, отчего лет с девятнадцати выглядел старше реального возраста. Опущенные волосы скрывали лопоухость, серьга и шмотки добавляли антуража, но это как фольга из-под шоколада. Сбрейте волосы, уберите тряпки – долговязый гуманоид с черепом в форме дыни сорта «Торпедо». Совсем не фешн как-то.