Елена Сперанская - ВЕРОЛОМСТВО, ЛЮБОВЬ И ГНЕВ. Детективно-приключенческий роман

Заметив первый светофор на въезде в город, когда грузовик съезжал с грунтовой дороги на асфальт, гангстеры постучали из кузова в кабину шофёра, тот затормозил, и машина остановилась. Они выпрыгнули на асфальт, перемахнув через высокий бортик опять по очереди, а последний Пономарь выкинул мешки все вместе на землю, сопровождая свои действия отборными ругательствами в адрес всех святых угодников, которые то ремонтируют, то разрушают дорожные покрытия, нанося, по его уголовному мнению, вред природе, но не государству, в чём он был абсолютно уверен, так как «только природа была строителем будущего, а не люди», так он рассуждал, развлекая граждан в отделении милиции по месту жительства, где он не работал, а только отбывал время положенное для службы в армии, куда ему совсем не хотелось попасть из-за склочного характера и отсутствия дисциплины.

Никто из его бывших сотрудников не спешил искать с ним встречи, чтобы самим не стать жертвой нападения беспартийного хулигана, что очень низко ценилось на службе, поэтому Пономарь все беды страны переносил на кавказцев, талантливо имитируя их акцент и привычки.

Следуя по дороге, они чем-то напоминали незабвенную троицу: Труса, Балбеса и Бывалого из фильма «Кавказская пленница», к чему они не имели никакого отношения.

Грузовик прокатил дальше, оставив позади бесплатных пассажиров с их разочарованиями и разговорами. А те сели на городской транспорт и спокойно доехали, как договаривались, до дома бывшего сотрудника милиции – Пономаря, вышли довольные, что удалось обвести вокруг пальца контролёра, проскочив в среднюю дверь без билета.

Удовлетворённые, что вернулись восвояси, двойники отправились к дому своего подельника, вошли, воспользовавшись его личными ключами. Оставили два мешка лежать прямо посередине комнаты в полупустом пространстве, а самого хозяина квартиры благословили идти по месту бывшей работы, чтобы быть в курсе милицейских новостей и заодно прихватить еще одну форму сотрудника МВД (две у них уже были: одна бывшая форма отца Пономаря, другая его самого), чтобы при удобном случае воспользоваться этими атрибутами для проворачивая ещё более жестоких и дерзких криминальных действий в угоду частнособственнических, эгоистических желаний.

Не вспоминая ни соседа по купе, предрекшего им уголовный срок, ни проводницу вагона, сумевшую использовать гангстеров в своих целях, чтобы таким не хитрым, а очень простым способом сообщить дорожной милиции об их передвижении, джентльмены удачи, освободив руки от тяжелой ноши, поискали в комнате и на кухне что-то из еды, что можно было бы съесть с дороги. Найдя компот и черствую булку хлеба, оставленную родным дядей братьев Пономарёвых им на пропитание, двойники съели и выпили всё сразу, а потом, чтобы «встряхнуться от дорожной усталости», как они сами выразились, отправились на пляж, по дороге зайдя к своему давнему знакомому – ломбардисту с выразительной двойной фамилией Кредо-Штильман, доставшуюся ему от отца и его брата по материнской линии, выходцами из Италии. Туда те переехали из Туниса в период до революции в России, развивая свой мелкокапиталистический «жатвенный» бизнес. Они купили за деньги, полученные в махинациях от продажи бриллиантов, в пригороде Милана небольшую усадьбу и ателье мод. Усадьбу они сдавали внаём приезжим туристам за продукты питания или хорошее вознаграждение, чтобы разбогатеть и путешествовать по всему свету дальше в Северную Америку и Бразилию.

Скромное ателье мод, где они мирковали с клиентами, приносило им хороший доход, чем занималась бабушка, обшивая знакомых, подделывая ярлыки известных фирм, чтобы иметь больший спрос на рынке модной одежды, придумывая фасоны, глядя на самих постояльцев «хибары», называя так свой двухэтажный особняк в викторианском стиле с шикарной мебелью из натуральных сортов дерева с рисунками и излишествами в виде королевских вензелей и украшений.

Сами хозяева проживали в соседней комнате с ателье, имея таким образом богатый гостиничный номер со старинными светильниками и зеркалами, совершенно не подозревая, что с годами всё придёт в полный упадок.

– Как ваше драгоценное здоровье? – спросил последний отпрыск фамилии Кредо-Штильмана, когда увидел на пороге ломбарда своего заядлого посетителя – поставщика, украденных у граждан, предметов быта и одежды – с небольшим мешком, напоминавшим по форме ягдташ, вмещавшим в себя одну икону, которую корыстолюбцы захватили с собой, пряча антиквариат древнего автора от глаз милиции для «благих намерений».

– Есть старинные книги, – ответил Цезарь, лицемерно улыбаясь, сглотнув слюну, едва не проговорившись – «иконы».

«Чуть не ляпнул „иконы“ судьбе наперекосяк», – с презрением к всякой систематике, подумал цинично нежданный посетитель.

– Нет. Книги и иконы мы не принимаем. Это вам надо нести в букинист. Там возьмут с удовольствием. А если очень древние, то примут без раздражения и злости, – читая мысли клиента, разъяснил приёмщик, который дремал за своей конторкой, перелистывая книгу учёта и списания проданного товара, вспоминая с блаженством и негой минуты проведённые в объятьях своей любовницы – красивой, пухлой, златокудрой, с лицом райской птички – выпускницы торгового колледжа, которая сумела так быстро приворожить своими природными прелестями тридцатилетнего директора ломбарда, что он немедленно принял её на работу, постоянно замещая свою новую сотрудницу, давая ей шанс приготовить дома что-то из еды: телячью отбивную, пюре с гуляшом или бараньи ребрышки в кляре, а потом от души накормить своего благодетеля. Правда, всё это он держал в строжайшем секрете от широкой общественности, надеясь надлежащем образом оформить отношения в ближайшем будущем: по закону сыграть скромную свадьбу, сделать свадебные фото на долгую, светлую память о лучших днях в жизни обоих.

Скороспелый роман директора ломбарда Эммануила Кредо-Штильмана и Серафимы Октябрьской совпал с появлением в ломбарде инспектора по налогообложению, чему весь коллектив ломбарда придал немалое значение, выделив из фонда директора деньги в размере месячной зарплаты для придания событию стихийного характера, а потом заработать путём неуёмного труда, сидя за прилавком с утра до ночи. Такая постановка вопроса взяла верх, и личная жизнь каждого сотрудника, которых было всего двое, включая директора, потекла своим чередом.

– Как тебе нравятся эти золотые украшения? – Эммануил спрашивал периодически Серафиму, показывая только что принесённые клиентом серьги, цепочки, броши, кулоны, браслеты или кольца.

– Можешь оставить себе, – обычно отвечала невеста серьёзно.