Даниил Шишкин - Радуга судьбы

Прошёл урок, на этот раз незаметно. Труфин выпрыгнул из класса и побежал к доске объявлений. Найдя в расписании восьмой «Б» посреди груды таблиц и надписей, он, недолго думая, помчался на первый этаж к физкультурному залу. Он пролетел по лестнице, подпрыгивая на каждой ступеньке. Оставались считанные секунды до того, как Коля подбежал бы к дверям. И вот он увидел тех самых ребят с соседнего столика в столовке, тут же разглядел среди них и свою вчерашнюю спутницу в клетчатой юбочке и школьном кардигане, болтавшую с двумя одноклассницами. Спортивной формы на ней не было. Школьница была освобождена от физкультуры с сегодняшнего дня.

Он не подошёл к ней. Невидимая стена остановила его. « Что я ей скажу?» – пронеслось в голове Коли. – « Что я собрался делать?» Эти два вопроса ударили по его сердцу, которое начало уже сильно биться при виде Кати. Он понял, что первый раз в жизни боится подойти к тому, с кем уже общался. Одна за другой стали всплывать в нём мысли, о которых он не догадывался прежде. «А ведь это я виноват в том, что произошло вчера, – говорил он себе, медленно поднимаясь обратно по лестнице и вспоминая о больной ноге его таинственной знакомой. – Не я начал разговор! Если бы она не сказала ни слова… я бы прошёл мимо… И когда мы шли, она тоже начала говорить первой… Неужели я ничего бы ей не сказал?» Коля шевелил губами, проговаривая что-то вслух, задавая вопросы и отвечая на них. Но никто его не слышал и не видел…

Два дня проплыли без единого изменения. Ничего не получалось, ничего не двигалось, а время шло. Только раз за это короткое время взгляды Коли и Кати встретились. Но ненадолго. Обошлось лишь приветственной улыбкой, во время которой Коля ни на шутку испугался своей скромности. Он вновь ощутил величие своей беспомощности. «Да, в женщине, как говорится, должна быть загадка, но иногда эта загадка способна убить того, кто пытается её разгадать», – думал Труфин, случайно натыкаясь на философские мысли в своей голове. Чем больше времени проходило с того дня, тем сложнее было что-то предпринимать. Коле казалось, что исправить ошибку позже будет глупо. Он не мог ничего с этим поделать, а на уроках не мог думать ни о чём другом.

Кабинет физики выглядел по-прежнему мрачно. Шёл очередной учебный день, школьники рассаживались за парты. Труфин пробирался вперёд, поглядывая на электрические приборы и механизмы, заточённые в тёмных стеклянных шкафах. Два раза в год учительница доставала одно из тех устройств и начинала наглядно что-то объяснять. Только тогда всем становилось интересно. Сегодня все заманчивые электрические машинки так и остались запертыми вдали от любопытных учеников.

Труфин подошёл к первой парте, поглядывая на дверь лаборантской, где и находилась на тот момент классная руководительница восьмого «А», преподавательница физики. Рядом, как и раньше, сидел Кротов, сонно смотря куда-то в угол кабинета с угрюмым лицом.

– Здоро́во! – начал он грубым тоном. – Я вчера со своими поругался!

Коля вопросительно окинул его взглядом, но не промолвил ни слова.

– Я им говорю: «Да не хочу я быть юристом!» А они мне, знаешь, чё? – Коля поднял брови и ещё раз взглянул на своего собеседника. – Сказали, что это несерьёзно. Мол, спорт для тех, кто плохо учился, у кого нет возможности хорошее образование получить. А на кой оно мне сдалось?! – нахмурившись и повысив тон, продолжал Дима.

– Ну а ты что?

– Сказал, что хватит уже! Надоело. И правда: почему я должен делать, что не хочу? Ну… покричали друг на друга. Так и не знаю, поняли или нет.

Коля с сожалением вздохнул.

– Ладно, проехали, – прервал Дима сам себя.

Посидели молча. До урока оставалось ещё пять минут. Через некоторое время Дима взбодрился и стал потихоньку хихикать.

– Ты чего, как под гипнозом? Влюбился что ль? – спросил он, всё ещё улыбаясь. Коля вдруг сделался серьёзным, чуть-чуть прищурил глаза и повернул голову к Диме. Тот кашлянул и быстро замолчал.

– По-твоему, любовь – это смешно? – строго спросил Коля. Он смотрел теперь поверх очков испытующим взглядом на оторопевшего одноклассника. Дима на секунду потерял способность что-либо отвечать.

– Да… нет. Я так, пошутить хотел…

– Не смешно! – отрапортовал Коля. «Да, ведь это, действительно, любовь! – подумал он. – И почему люди говорят на эту тему с пренебрежением и насмешкой?» Пауза затянулась.

– Это та из параллельного класса? – неожиданно сообразил Кротов, опять выстраивая свой рот в беззаботную улыбку. – Я видел, ты давно её высматриваешь!

Труфин искоса поглядел на него и, дёрнув уголком рта, спросил:

– А что?

– Да не, ничего. А что ты в ней нашёл? Она ж невзрачная какая-то, – с деловым видом подметил сосед по парте, продолжая улыбаться.

– Чего? Да что ты в этом понимаешь! – рассердившись, ответил Коля.

– А что?

– Говорю: не всё так просто.

– Хм. Ну и ладно, – закончил Дима, осознав, что продолжение бессмысленно. Тем более, урок начался.

О чём бы ни беседовали школьники на переменах, их разговоры всегда заканчиваются слишком неожиданно.

– Телефоны все сдали? Встаём, встаём! – подойдя к доске, сказала Диана Альбертовна. Все нехотя поднялись с парт.

Классная руководительница восьмого «А» вселяла страх в каждого второго ученика. Духи́ Дианы Альбертовны, запах от которых распространялся по всему кабинету и не давал спокойно вздохнуть, смешивались с её странным акцентом, хоть и весьма понятным. Поговаривали, что она была наполовину грузинкой или армянкой. Хотя и это было не точно. Школьники прозвали её Дианой Джугашвили. О южном происхождении свидетельствовал, кроме акцента, слегка крючковатый нос. Это была единственная преподавательница, которая собирала у всех перед началом урока телефоны и складывала на ящик с мелом около доски. Она не допускала никакой болтовни, а её стрельба из-под очков не пропускала ни одной шпаргалки. Поэтому она постоянно причитала, что на остальных уроках все учатся лучше, чем у неё.

Нет, в целом, Диана Альбертовна была общительным человеком, могла спокойно поговорить с кем-то из учеников на отвлечённую тему. Но, когда она садилась за рабочий стол кабинета физики, всё в ней скукоживалось и превращалось в весьма сложный характер.

– Садитесь! – приказала учительница. Все повиновались. – Перед тем, как перейти к теме урока, обсудим…

«Ну вот, началось! – с раздражением подумал Коля. – Добро пожаловать, сейчас вы услышите всемирно известный монолог… Ладно, а то отвлекусь ещё», – остановился Коля.

Диана Джугашвили стала говорить о самом важном событии текущего месяца. О дежурстве. Никто, кроме учителей, не понимал, почему оно вызывает у них ещё большее волнение, чем успеваемость школьников.