Иса Капаев - Ногайские предания и легенды

– Твоя правда, дочка! Надо бы поругать, – соглашался старик и отводил детей в свою ветхую саклю.

Её большую часть занимал широкий тахтамет, на котором они все спали – на тахтамете лежала циновка из куги, войлочные старые ковры, три подушки; в дальнем углу старик занимался своим сапожным делом: здесь были разбросаны колодки, на столике лежали молотки, ножи, крючки. В другом углу сакли стоял кованый кубанский сундук, который старик никогда не открывал при детях, и что в нём, они не знали. Тут же на стене висела двухструнная домбра старика, на полке хранились высохшие пучки трав и различные склянки для лекарств. Возле дверей, у очага, где всё было таким закопчённым, висела почерневшая очажная труба, из которой выглядывал хвост очажной цепи, на которую вешали чугунки.

Пока старик с Джелалдином загоняли овец и коз, маленькая Ботай хлопотала по дому. Она приносила воду, подбрасывала к очагу сухой кизяк, и, раздув тлеющие с утра угли, готовила чай из высушенных трав.

С наступлением темноты семья собиралась за круглым столом-сыпре и ужинала. Набегавшись за день и проголодавшись, дети за обе щёки уминали чёрствые кукурузные лепёшки с кислым овечьим сыром и запивали их забелённым чаем. Поев, Дуйсемби принимался за своё сапожное дело, а Джелалдин устраивался рядом, подавал деду инструменты, а иногда и сам что-то мастерил. Его, конечно, тянуло на улицу, но нужно было помочь деду, и он делал всё, что мог. Ботай же, помыв посуду, стелила для всех постель

Дуйсемби работал до глубокой ночи, при свете луны или светильника, заполненного нефтью, а иногда рассвета, если его торопил заказчик…

Когда приходила пора сдавать свою работу, дети отправлялись в аул вместе с дедом, что было большой радостью для них. Конечно, это не шло ни в какое сравнение с праздником, но дети любили бывать в ауле: и в обычные дни особой жизнью жили аульчане, и совсем другие развлечения были у аульской детворы. Поражали брата и сестру просторные дома, совсем не похожие на их бедную саклю, а особенно – княжеские хоромы в центре аула. Двухэтажное строение, покрытое красной черепицей, казалось детям сказочным.

Вокруг дома, в пристройках с земляными крышами и в войлочных переносных кибитках, жила прислуга князя – это и были главные заказчики Дуйсемби. Вместе с детьми он обходил их жилища, заносил им чувяки и сапоги, а взамен брал кожу, муку и другие необходимые продукты.

Однажды шил он обувь и для маленькой княжны, единственной дочери князя Аман-Гирея.

В тот день дети впервые увидели одетую в шелка девочку. Джелалдин и Ботай были восхищены и красивой одеждой, и белизной кожи, и поведением маленькой княжны. Девочку вывели к ним, чтобы Дуйсемби снял мерку с её ноги. Она была ровесницей Джелалдина и, может быть, поэтому с любопытством разглядывала детей.

– Как вас зовут? – спросила она звонким: голоском, Джелалдин и Ботай как будто воды в рот набрали, молча глядели на неё, боясь шевельнуться, а она подошла к ним, оглядела и, тронув пальцем, сказала:

– Вы что же, боитесь меня? Я не кусаюсь, – сказав так, она рассмеялась и снова тронула их пальцем.

– Ну как же вас зовут? – повторила она.

– Его, дочка, – Дуйсемби показал на внука, – зовут Джелалдин, а её, – он кивнул на девочку, – зовут Ботай.

– Джелалдин, Ботай, – несколько раз повторила княжна. Девочка не обращала никакого внимания на чеботаря, и ему так и не удалось бы снять мерку, если бы в это время не появилась мать молодой княжны, высокая статная женщина в зелёном платье и шапке, похожей на башенку. Она отвела девочку в сторону и велела ей постоять хотя бы минуту смирно. Дуйсемби, раболепно согнувшись и не касаясь ножки княжны, снял мерку.

После этого мать показала ему красивый, расшитый золотом чарык из красного сафьяна:

– Сможешь ли ты сшить такой же? Этот чарык привезли купцы из Анапы, но наша дочь растёт – и мы не можем ждать, когда они приедут снова: девочке нужна обувь для дома. – Гордая женщина смотрела поверх головы Дуйсемби.

– Госпожа, я постараюсь, но не знаю, получится ли чарык таким же, как шьют в Анапе, – тихо вымолвил Дуйсемби, беря в руки обувь.

Чарык Дуйсемби получился ничуть не хуже того – анапского. А когда чеботарь привёз свою работу в княжеский дом, случилась история, о которой долго помнил восьмилетний Джелалдин.

Обрадовавшись чувякам, маленькая княжна побежала по дорожке и упала. Она чуть было не расплакалась от боли, но в этот момент поспешивший ей на помощь Джелалдин подхватил её на руки.

Никто не ожидал от босоногого мальчишки этакой дерзости, и наступила всеобщая растерянность: не благодарить же оборванца, осмелившегося прикоснуться к луноподобной госпоже! Старик Дуйсемби был напуган проступком внука и неминуемой расплатой, которая тотчас и наступила… Из дома выбежал князь и на ходу отвесил подзатыльник распорядителю, а Джелалдина отдубасил так, что тот оказался на земле.

Схватив дочь за руку, князь возопил:

– Не сметь прикасаться к своей госпоже! – и, смерив всех гневным взглядом, увёл в дом плачущую девочку.

Джелалдин так и не понял, что плохого он сделал, хотя дед всю дорогу говорил о том, что простолюдин не должен приближаться к высокой особе. Тогда-то чеботарь и проговорился о том, что пример отца, всю жизнь враждовавшего с князьями, должен был бы послужить уроком Джелалдину.

Джелалдин не раз потом заговаривал об этом, но дед твердил, что такого разговора просто не могло быть. И всё же тайное становится когда-нибудь явным – скрыть свою тайну не смог и старый Дуйсемби, А случилось это тогда, когда мальчик подрос.

Познакомившись на одной из ярмарок с сыном мельника Исхаком, Джелалдин подружился с ним. Выполнив домашнюю работу, он спешил в аул, чтобы повидаться с другом. Они забирались с Исхаком на гору, с которой сакля чеботаря казалась птичьим гнездом.

Где только не бродили юные удальцы! Побывали в удивительной пещере, на самой вершине горы, и у дальнего родника… Они любили охотиться на куропаток, ставя самодельные силки, и сидеть у костра, готовя птичье мясо и рассказывая друг другу легенды о молодых батырах, не боящихся всевластных князей. Спали они здесь же, под открытым небом, а утром возвращались домой, ожидая от родителей порядочной трёпки.

В один из таких вечеров, сидя у костра, мальчик по имени Казий, сын муллы, научившего Джелалдина многим молитвам, рассказал такую историю:

– Говорят, что в наших горах давным-давно жил бесстрашный джигит по имени Темир-Кол – Железная Рука…

Когда Джелалдин услышал имя своего отца, у него гулко забилось сердце…

– Так вот, Железная Рука уводил у богачей красивых скакунов и прятал их в пещерах. Всем он насолил и не мог, конечно, ожидать пощады. Когда его окружили на вершине скалы и прижали к краю пропасти, он, чтобы не попасть в плен, бросился вместе с конём в пропасть…