Иса Капаев - Ногайские предания и легенды

– Ат-Чапар клянётся, ханым! Даже если ему будут угрожать – он не скажет ни слова… Не проводить ли ханым?

– Не нужно, Ат-Чапар! Спи спокойно! – С этими словами девушка накинула тастар и, выпорхнув из сакли, скрылась в ночной темноте…

* * *

Два всадника спускались с горы в широкую долину. Быстроногие кони гарцевали по узкой тропе, внизу шумела Кубань. Весело шелестели листья деревьев, по небу катились облака. В пронзительной тишине отчётливо слышались голоса.

– Как часто ты выручал меня, друг Джанка! Ты сделал всё, чтобы осуществилась моя мечта, и я хотел бы помочь тебе отомстить ненавистному Адамею…

– Для меня дружба превыше всего, Джелалдин. А Адамей и так заплатит за всё. Когда ты соединишься со своей любимой и предашься мирной жизни – дай Аллах тебе благополучия! – горы загремят о деяниях Джанки. Я уничтожу всю родню князя Адамея, оставлю ему только одного из шестерых сыновей, и буду ждать в Красной крепости, когда он приползёт к моим ногам и станет молить о жизни единственного наследника… И я не хочу, чтобы люди сказали, будто всё это сделано не моими руками.

– Но я не могу оставить тебя одного, ведь Адамей хитёр, как лис, и ты не справишься с ним в одиночку.

– Большего горя, чем потеря сестры, для меня нет. Этот лис отнял её у меня, когда я был мал. Но Аллах дал мне руки и ноги не для того, чтобы я, как зверь, карабкался по этим скалам. Одна женщина дала нам с сестрой жизнь, и одна материнская грудь питала нас молоком. Пусть же оно станет ядом, если я не отомщу за сестру! Отец научил меня держать в руках кинжал. Но какой же я защитник, если позволю безнаказанно похитить дочь своего отца? Князь Адамей запятнал память об отце и матери. И я должен отомстить!

Дорога сузилась, и Джанка пропустил вперёд Джелалдина.

– Ты помог мне, и я хочу быть полезным в твоём деле, ведь мы с тобой поклялись в верности. А Адамей силён не только хитростью – у него много людей.

– Посмотри, как тесна эта дорога нашим скакунам – я боюсь, что и нам будет тесно на тропе мести.

В глубокой котловине показался аул. Сизые струйки дыма текли из очагов. Копошились люди, кажущиеся на расстоянии едва заметными точками.

– Родной аул! – вздохнул растревоженный Джанка. И друзья обнялись на прощанье.

– Если что случится – дай знать, и Джелалдин придёт на помощь!

– Я знаю – ты верный друг! И когда исполнится все, что я задумал, я дам тебе знать. Прощай!

Ещё раз обнявшись, друзья сели на коней. Джанка стал спускаться в аул, а Джелалдин пустил коня обратной дорогой. Расстояние между ними выросло вдвое, втрое и… цокот коней смолк. Но раздался выстрел, и эхо разнесло его по склонам. Конь Джелалдина взметнулся и вместе со всадником полетел в пропасть, в клубившиеся волны Кубани.

Затаившийся в кустах убийца, закутанный в чёрный башлык, вывел коня из леса и поскакал прочь.

Что есть сил мчался Джанка по дороге, но в лесу уже никого не было. Тогда он взглянул вниз и увидел плывшее по волнам тело друга. Обезумевший от ярости, он кинулся на поиски убийцы, но вскоре оставил эту затею – не найти ветра в поле! – и поскакал к реке.

Джанка преклонил колени у тела друга и, не сдержавшись, зарыдал… Вокруг них собрались люди. Подошёл старик в белой чалме, приложил ухо к его груди – рука молодца была бесчувственной, и старик покачал головой. Сердце Джелалдина не билось – и старик сокрушённо взглянул на Джанку…

* * *

В комнате Мейлек-хан сидели плакальщицы, и голоса их, не умолкая, звучали то глуше, то сильнее. Княжну, утонувшую в слезах, поддерживали подруги – она была безутешна.

По двору беспокойно сновал князь Аман-Гирей. Он не сводил глаз с окон комнаты, откуда доносился плач. По его лицу блуждала улыбка и, с неохотой отрываясь от своих сладких дум, он отдавал распоряжения суетливым работникам.

* * *

Догорал костёр, и небо начинало светлеть. Показались развалины аула. Белобородый старик, набив свою трубку, закурил. Землемер, не отрываясь, смотрел на развалины.

– Может, я утомил кунака этим долгим рассказом? – спросил старик.

– Совсем нет. Но мне непонятно: кто убил Джелалдина?

– Постой, постой. Сабур бол (будь терпеливым)! – проговорил рассказчик и посмотрел на чабана. – Приготовь-ка гостю чай!

Чай вскоре был готов, и, глубоко затянувшись, старик продолжил свой рассказ. Стрелял в Джелалдина искусный убийца, подосланный Мирзабеком. Князья, надо сказать, не могли обойтись без этих арамзаде – убийц – и не скупились на их содержание. Арамзаде могли проникнуть в любой дом и придушить даже ребёнка, заколоть даже старика – они не знали жалости. Таким арамзаде был и тот, что стрелял в Джелалдина. Да только не убил он Джелалдина – ранил.

Поначалу и Джанка поверил в его смерть. Но старый мудрец из аула Адамея не был, по счастью, так легковерен: он приложил к устам Джелалдина блестящий клинок – и увидел на нём едва заметный след. Джигит был жив!

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Тостуйме – застёжки (ногайск.).

Кешене – мавзолей (ногайск.).

Кебене – куртка, одежда бедняка (ногайск.).

Кош – временное жилище пастуха.

Использовано ногайское предание «Золотая пуля», опубликованное в прошлом веке А. Архиповым в журнале «Москвитянин». – (Прим. авт.).

Султан в данном случае – титул князя (ногайск.).

Шамхал – князь (кумыкск.).

Акай – в данном случае – дедушка (ногайск.).

Выражение восклицания.

Тамга – герб, тавро (ногайск.).

Молодец! – высшая похвала.

Нукер – человек из княжеской свиты.

Сёк – национальное блюдо из жареного проса в сметане (ногайск.).

Баурсаки – жаренные в масле лепёшки.

Енге – жена старшего брата, по обычаю ухаживающая за невестой.

Карагул – букв. «чёрный раб» (ногайск.), слуга по дому.

Арбачи – извозчик (ногайск.).

Джаным – душечка.

Моя ханша, госпожа.

Перевод Н. Гребнева.

Азраил – ангел смерти (мусульманок.).