Владимир Латышев - Алон

Состояние всеобщего замешательства нарушили раздавшиеся слева голоса:

– Ну, как вам это нравится? А стена?

Настя, в яркой голубой панаме и облегающем фигуру джинсовом костюме, шла впереди, а метрах в десяти за ней двигались хромающая Лика и бережно поддерживающий её Железный Роман.

– Вы что, ещё не видели?! – воскликнула Настя, возмущенная неведением, в котором продолжали пребывать растерянные члены команды вновь прибывших.

– Да там в стене целый портал из гранита обнажился! Ему, наверное, несколько тысяч лет! Вот бы увидеть, что там внутри! Только он забит сейчас землей и камнями… – с сожалением добавила Настя. Не дождавшись реакции Кирилла, который едва успел открыть рот, Настя обернулась и быстро пошла назад, навстречу Лике и обняв ее за плечи увлекла в сторону, продолжая что-то быстро и эмоционально говорить подруге на ухо. Роман, оставшись один, подошел к Кириллу и собравшимся вокруг него коллегам. Со скомканной желтой кепкой в руке и растрепанной ветром прической он выглядел крайне озабоченным и немного растерянным, в отличие от жизнерадостной Насти.

– Во-первых, там где кончается стена, начинается очень крутой длинный склон. Это практически обрыв, спускаться по которому без снаряжения вряд ли можно. Поляна, что перед нами, тянется вдоль обрыва, огибая наш участок, думаю, до восточного конца стены. Платон с Шуркой, которые где-то там сейчас, скорее всего это подтвердят. Похоже, что вся территория, на которой мы находимся, каким-то образом опустилась в тот самый момент, когда мы были на границе. Может по всей площади, а может в основном в части, примыкающей теперь к стене. На поверхности нигде нет видимых изломов или других деформаций, что само по себе трудно объяснимо. Во всяком случае, мы в ловушке, простого выхода из которой пока не видно».

Железный Роман умолк, глядя куда-то за горизонт.

– Предлагаю вернуться к автобусу и обсудить ситуацию. Заодно и попить можно. – по возможности бодрым голосом произнес Кирилл, пытаясь разрушить атмосферу уныния, которое охватывало постепенно всю команду. Пока доберемся и Платон с Шуркой вернутся, расскажут о новых открытиях, которых здесь, похоже, ещё много будет. А по пути можно глянуть на чудо-портал имени Насти, впервые поведавшей о нем широким массам исследователей.

Народ согласно закивал, а Настя, довольная выпавшей на её долю ролью лидера в походе к порталу, никого не ожидая, решительно углубилась в лесную чащу, скрывшую вскоре всю команду. Выйдя метров через двести к стене и пройдя ещё немного влево, вдоль знакомой каменной поверхности, все замерли перед открывшимся им чудом. Огромные почти черные блоки правильной прямоугольной формы, аккуратно сложенные друг на друга и увенчанные такой же гладкой и геометрически точной перемычкой, образовывали высокий монументального вида портал, который так тронул архитектурную душу Насти. Конструкция портала была органически связана с обнаженной брутальной стеной, выложенной необработанными либо чуть подправленными глыбами. Блоки портала уходили в землю и вглубь стены и их идеально гладкие грани гордо и вызывающе выступали над неровной поверхностью, уходящей влево и вправо. Проем портала был заполнен землей и камнями и можно было только предполагать для кого и для чего был сооружен этот вход, куда попадали люди по ту сторону стены.

Уследить за кофе, как это нередко случалось, Андрею все же не удалось, и коричневая пена со злорадным шипением поползла по плите. Позже, когда завтрак был окончен и ликвидированы последствия его пребывания в столовой, идеально обустроенной Женей, Андрей уселся за руль любимой “Camry” и только теперь, мысленно готовясь к встрече с женой, наконец отвлекся от рассуждений о природе жизненного пространства семьи. Коснулась его мысль и пространства столовой, но как-то робко и не очень уверенно.

Размышляя о том, где в этот ранний час можно купить цветы и непроизвольно оглядываясь по сторонам, Андрей то ли увидел, то ли просто вдруг осознал, что небо стало чистым и прозрачным, а солнце победно сияло над пробуждающимся академическим поселком, наполняя улицы какой-то необычной теплотой. Испытав вдруг приятный прилив бодрости, которой так не хватало, он прибавил скорости и спустя пару минут оказался у цели.

Букет любимых Женей белых хризантем, который, кажется, ждал Андрея, с нетерпением выглядывая через витринное стекло цветочного павильона у маленького летнего рынка, лежал теперь рядом на сиденье, задавая ход его мыслям.

– Интересно, – размышлял Кирилл, – как мало мы задумываемся о том, какую роль в организации пространства нашей жизни играет смысл той или иной вещи. Причем не просто её общепризнанное значение, как то, например, что стул это приспособление для сидения. А то, что открыто далеко не всем. Вот этот букет для Жени и для меня – свидетель, и «активный участник» нашего сближения. Белые хризантемы в нашем доме это не просто приятно, – подобное чувство вызовет любой подаренный или полученный в подарок цветок, – но это обращение к близкому человеку, исполненное особого чувства и всего того, из чего оно складывалось. Можно сказать, что цветы эти для нас символ того, что нас объединяет. И того, что видим в них мы с Женей, не видит больше никто. Вернее, другие видят совсем другое, каждый свое. Иначе говоря, белые хризантемы это особое и весьма сильное средство формирования нашего общего с ней пространства. И не просто художественного формирования, а куда более важного – смыслового! И ещё, это именно мы, сами создали этот символ. А ведь точно так же, можно наделять подобными смыслами само жилище, и смыслы будут умножаться, если происходит реальная трансляция фамильной культуры из поколения в поколение.

Продолжая размышлять о цветах и о жилище, которое они вместе превратили в тот маленький мир, где так хорошо и покойно, Андрей добрался до двери клиники. Было раннее утро и учреждение наверняка было ещё закрыто для посещений. Большой холл за широкими стеклянными дверями был стерильно чист, как только что распакованный новый холодильник, и так же стерильно пуст и беззвучен. Андрей быстро направился ко входу в приемный покой за углом. Старая знакомая уже была на работе. Стройная, в строгих серебристых очках и накрахмаленной шапочке на пышных, чуть оттененных естественной сединой русых волосах, она одобрительно посмотрела на цветы, затем перевела взгляд на Андрея.

– Что же рано так, сударь? Или спешишь? – В голосе всегда благожелательного доктора ощущался легкий неодобрительный оттенок.

– Женя в порядке и цветам рада будет, а звонить можешь и почаще, – сказала она с легким укором, улыбнулась и неожиданно ласково добавила: