Владислав Ефремов - Гнилое дерево

Быстрее. Быстрее обнять. Увезти. Спасти. Анна…

– Герцог Эксетер, дитя просто молилась. Что вполне разумно с её стороны в данной ситуации. Ваши лекари уже давно зареклись, что не могут ей помочь. Так, где же теперь искать ей спасение, как не в руках Господа?

Но вот прекрасное создание бормочет всё слабее и слабее, словно тая в руках отца. У неё лихорадка. Жар выматывает её и бросает в царство Морфея, казалось бы, невластного здесь бога.

– Не смейте принимать бред больного ребенка за обретение истинной веры. Ваши молитвы ещё ни разу не даровали спасение и не обрушили чудо. А вот нужный лекарь уже едет сюда. Скоро он будет в Плимуте. Надо только немного подождать и сделать всё возможное, что бы Анна тоже смогла дождаться приезда. Поэтому лучше ей быть под присмотром в надёжном месте. А вас, епископ, я попрошу больше к ней не приближаться. И к замку, кстати говоря, тоже.

Свита подхватывает безжизненное тело юной герцогини. И если бы не этот жар, то можно было бы и впрямь принять за труп. Но ещё рано. Ещё есть надежда. Поэтому Анну уносят. Да и сам отец её уже не стоит на ногах. Он и так уже очень устал. От всего. И очень давно.

Сначала чума, потом эта война, теперь ещё и вот это… Господи, за что ты так мучаешь меня? За что так испытываешь?

– Может быть, ваши молитвы не были искренними, и исходили не от сердца и веры? Обретите бога, Генри, и тогда он вас услышит.

Но в ответ лишь звонкий гул от захлопнувшейся двери…

Гул, разбудивший Анну.

Еле живая она пытается встать и идти самостоятельно. Но стражники не выпускает её, и, борясь с ними, она мечется в разные стороны, яркий свет ещё не дает раскрыть ей глаза, но вот… Она запрокидывает голову. Оцепенение. И крик:

– Вороны! Это всё вороны, папа. Видишь их? Видишь?! Они пришли за мной, папа, – вырываясь с новой силой, кричит юная леди и вскидывает указательный палец в небо, которое заполонила стая мерзких чёрных птиц.

Собравшиеся зеваки в ужасе крестятся, запрокинув головы. А Анна, снова теряя силы, погружается обратно в сон.

– В замок! Быстрее, – командует герцог и сам садится рядом с возничим, а не в карету.

Быстрее. В замок.

Тем же вечером Генри сидел задумчивый в тронном зале. Его не отпускали мысли о здоровье своего чада. Так любимого им. Сквозь окна смотрел он на проклятых воронов, круживших вокруг покоев Анны, и сам начинал верить в суеверия . Может и вправду они пришли забрать мою дочь? И в этот самый миг в залу влетает необычно огромный ворон, раза в два, а то и в три больше обычного, пролетает над столами и скамьями, сбивая свечи и канделябры, погружая комнату в полный мрак. И в этой кромешной темноте только и видно кроваво-красные глаза зловещей птицы. Огромные красные глаза, смотрящие куда-то в глубину души герцога, как будто забирая оттуда всё светлое, что там осталось, все надежды. И улетает, выпархивая из окна одновременно с раскатом грома.

– Сэр Генри, с вами всё в порядке? – голос советника раздаётся из темноты позади герцога.

Он только вошёл и не видел ужасающего зрелища. А может это всё почудилось ополоумевшему отцу?

– Всё хорошо. Только ветер задул свечи, зажги их.

– Что там с лекарем? – уже при слабом свете свечей спрашивает отец.

– Через три дня должен быть в Плимуте. Из-за бури его кораблю пришлось задержаться. Наши лучшие скакуны уже дожидаются его там, чтобы как можно быстрее доставить сюда, сэр.

– Это хорошо, это хорошо…

Слова Генри будто растворяются в воздухе. Его стеклянный взгляд смотрит куда-то в пустоту. Его разум явно сейчас не здесь. И сам он вместе с ним словно переносится из залы.

– Сэр?

– А?.. Да… Я тут подумал… Отправь завтра Анну на копии в Дартмур. Только так, чтобы никто не понял. Выведи ее тайно.

– Но, зачем?

– Так надо, Артур. Так надо. Просто сделай, как я говорю, и убедись, чтобы об этом знало как можно меньше людей. И да, смотри за воронами. В сопровождении возьми лучников, чтобы отстреливали всех чёрных летучих гадов, что последуют за вами. Это важно Артур. Чтобы ни единого ворона.

– Хорошо. Хорошо. Я всё сделаю…

Анна проснулась в небольшой комнатушке, которая, как ей показалось, находилась в каком-то сарае. По крайней мере, стены, пол и потолок были деревянными. Сквозь одно единственное окно лился густой столб света. От вчерашней бури не осталось и следа. Хотя леди мало что помнила. Помнила церковь, отца, раскаты грома, от которых просыпалась всякий раз, милую сиделку, что убаюкивала её, и воронов. Очень много воронов. Однажды проснувшись вчера, Анне, показалось, что она видела птицу с кроваво-красными глазами. Бред это или нет, она сама уже не понимает.

Рядом с ее кроватью на столике стоял графин, который она осушила почти полностью, даже не наливая воду в стакан. Прогулявшись по своим довольно миниатюрным покоям, Анна взглянула в окно и узнала дартмурские леса. Значит она ещё в Девоншире. Надо выйти – разузнать что происходит.

Дверь заперта.

Заперта снаружи.

– Эй. Стража. Кто-нибудь! Кто бы там ни был. Вам стоит немедленно выпустить меня. Я, Анна Холланд. Дочь Генри Холланда, герцога Эксетера и графа Хандингтона. Вам сильно не поздоровиться, если вы не выполните мои требования. Вас казнят.

Молчание

– Эй!

Легкий шорох за дверью. Видимо крики юной леди разбудили стражника, сладко дремлющего под дверью.

– Что такое?!

– Выпустите меня!

– Извините, мисс. Но ваш отец приказал держать вас взаперти. Если вам что-нибудь нужно, то мы принесём. Но покидать покои вам нельзя.

– Отец?! Вы, верно, шутите.

– Ни в коем случае. Я, Джон, из замковой стражи. Вы должны помнить меня. Я часто присматриваю за вашими покоями. Вы всегда спрашивали, как поживает моя семья, а однажды подарили моим детям восточных сладостей.

– Джон… Да, я помню тебя. И голос узнаю теперь. Ради всего святого выпусти меня отсюда.

– Эх,.. – с превеликой досадой вздохнул стражник, – не могу. Мне же тогда головы не сносить, мисс. А у меня трое детей и жена. Вы же помните. Как же они без меня.

В ответ Анна уже не произнесла ни слова. Шок и поднимающийся жар уложили её обратно в постель, где она провела весь оставшийся день, отказываясь от еды и воды. Только когда сиделка и стража покидали её покои, юная леди с большим трудом сама наливала себе стакан-другой воды.

К вечеру ей стало хуже. Снова началось головокружение. Пот прошибал все тело. Она то засыпала, то просыпалась. А бедная тётушка Мэй не отходила от кровати, постоянно меняя компрессы.

Больше в комнате никого не было. Но в какой-то миг Анне снова почудился тот кроваво-красный взгляд.

Ещё ночью стража отправила гонца в Эксетер с донесением о том, что любимой дочери герцога становится хуже и, возможно, она не протянет ещё пару дней, чтобы дождаться иноземного лекаря. Гонец прибыл утром. Новость совсем разбила Генри. Он хотел немедленно выехать в Дартмур, но ноги его подкосились. Часа два он не мог встать. И это промедление оказалось фатальным.