Елена Оуэнс - Горький вкус соли

– Построение! – вдруг из рупора раздался громкий голос директора школы.

– Ладно, как договорились, – спешно сказал Фарид. – После демонстрации – возле универсама, – и он поторопился к своей колонне.

Классы начали строиться в шеренги. Витя встал впереди. Ни председатель отряда, ни пионервожатая так и не появлялись.

– По направлению! К центральной улице Талды-Кургана! Шагом марш! – раздалась команда из рупора.

Ровная колонна сдвинулась с места.

Они повернули на главную улицу города и увидели, что колонны рабочих и служащих Талды-Кургана уже стояли в ожидании, заполнив всю проезжую часть. Длинный хвост шествия, раскрашенный кумачом и цветами, доходил до перекрёстка. Вдалеке, где кончались дома, город упирался в массивные голубые хребты Тянь-Шаня. Казалось, что редкие белые облачка над ними были вовсе не облаками, а непослушными детьми, уставшими от многовекового бездействия родителей-гор и оторвавшимися от снежных вершин в поисках более лёгкой жизни.

Впереди раздался громкий бас:

– На месте стой! Пропустить школу имени Владимира Ильича Ленина!

Первая, ближайшая к Вите, шеренга, остановилась. Молодые мужчины в белых рубашках с комсомольскими значками громко разговаривали и смеялись.

«Наверно, рабочие. А может, и инженеры, – подумал Витя, завидуя этим взрослым счастливым людям. – Вот вырасту – обязательно таким же стану – комсомольцем! Чтоб не как отец со своими гусями и нагайкой, а чтоб всё по-новому, как у них!»

Высокие, сильные, весёлые, держали они транспарант с огромными буквами: «ВПЕРЁД К КОММУНИЗМУ!» Через несколько рядов от них, за девушками, колыхалась на ветру другая растяжка: «ПЯТИЛЕТКУ – ДОСРОЧНО!», и ещё, и ещё – через каждые пять шеренг.

По тротуарам, в сторону главной площади города, двигались вереницы пешеходов: в основном старики и женщины с детьми в самодельных тачках.

Школьная колонна оживлённо вылилась на центральную улицу, в специально оставленное для них место, и медленно двинулась вперёд.

Герб увесисто давил на плечо и постоянно цеплял рубашку неотшлифованной древесиной. Витя то и дело поправлял галстук, вытаскивая его из-под древка, вытирал капающий со лба пот, оглядывался назад и искал глазами пионервожатую. Но сзади него были только одноклассницы, которые без умолку болтали и шушукались каждый раз, когда он на них оборачивался. Ворот рубашки прилип к шее, струйка пота стекала между лопатками. Колонна демонстрации, как обычно, шла медленно и дёргано: немного пройдёт – остановится, пройдёт – остановится. Чем ближе они подходили к центру города, тем медленнее передвигались. Они уже приближались к трибунам, а к нему никто не шёл на замену. Вите тоже хотелось радоваться, как всем, или хотя бы отдохнуть немного, а не тащить этот герб одному.

Он обернулся назад и наконец увидел пионервожатую вместе с Юркой. Они шли на два ряда позади Вити, их председатель оживлённо что-то рассказывал пионервожатой, а та вместо того, чтобы отправить его помочь нести герб, весело смеялась. Витя помахал рукой, Юрка заметил, утвердительно кивнул в своей обычной высокомерно-деловой манере и снова повернулся к пионервожатой. Девчонки, держась за руки, опять захихикали. В голову взбрела шальная мысль: «Ну я вам сейчас покажу! Досмеётесь у меня! Вот отпущу древко, как упадёт прямо вам на руки! Поде́ржите герб! То-то не до смеху будет!» Только колонна в очередной раз тронулась, Витя так и сделал – отпустил шест и подтолкнул его назад, чтобы оно упало точно девчонкам на руки. Но одноклассницы, увидев летящий на них герб, отпустили руки и расступились в разные стороны. Герб грохнулся прямо на дорогу. Витя подбежал, поднял его, но было поздно: грязные следы чьих-то ботинок чётко отпечатались на белых коробочках хлопка, окаймляющих восход социалистического солнца. Словно из-под земли, тут же появилась пионервожатая, вся побагровела, выхватила герб из его рук и прошипела:

– Тарасов, ты мне ответишь за это! Контра! Завтра же вылетишь из школы! Враг народа 16 16 При том, что описываемое время – 1961 год и практика «разоблачения врагов народа» уже сошла на нет, терминология и негативные последствия этого клейма жили среди населения и были закреплены на законодательном уровне ещё очень долгое время (ст. 131 Конституции (Основного закона) Союза Советских Социалистических Республик: «Лица, покушающиеся на общественную, социалистическую собственность, являются врагами народа». Конституция СССР 1936г. отменена в 1977 году). ! – вытерев своей белой блузкой следы грязи, она выдернула другого мальчика из колонны и вместе с ним пустилась догонять первую шеренгу.

Витя, растерянный, остался стоять посреди дороги. Мимо прошёл Юрка, нарочно отвернувшись в другую сторону. Ряды одноклассников, а затем и старшеклассников, энергично чеканя шаг, проходили строем будто через него самого. Впереди вдруг раздалось из громкоговорителя: «Равнение на трибуну! Да здравствует коммунизм! Владимиру Ильичу Ленину – слава! Коммунистической партии Советского Союза – слава! Советскому правительству – слава, слава, слава!».

Мимо Вити прошла знамённая тройка. Будто единое целое, в один и тот же миг барабанщица ударила в барабан, знаменосец поднял знамя, а третий пионер гордо взметнул руку в салюте. Руки школьников мгновенно взмыли над пилотками, и отовсюду прокатилось громогласное: «Ура! Ура! Уррррааа!», отзываясь эхом в Витиной голове: «Контра, враг, контрра!»

Закончилась колонна школы, пошли рабочие. Витя так и стоял посередине дороги, оглушённый, не зная, что ему дальше делать, куда идти. Никто его не трогал, не спрашивал, не пытался увести, все просто молча и равнодушно обходили его, словно он вдруг стал прокажённым.

Витя сидел на скамейке и разглядывал крашеные доски пола у себя под ногами. Майское, не по-весеннему жаркое солнце сияло за закрытыми окнами, и в коридоре школы было душно и пусто. Ноги сопрели в ботинках, но он не шевелился, внимательно прислушиваясь к каждому слову за дверью.

– Товарищ директор, умоляю вас! Он же во всём раскаялся! Не будет он больше! Прошу вас…

– Товарищ Тарасова! Я вам простым языком сказал: нет. Хватит уже меня донимать! Вы что, думаете, у меня дел других нет? Мне в райком идти надо, на заседание! А вы меня вторую неделю «обихаживаете» со своим сынком!

Витя услышал всхлипывания матери. Он резко встал, сжал кулаки и ненавидящим взглядом посмотрел в окно. На улице было весело: радуясь последним школьным денькам, мальчишки гонялись друг за другом, кидали ранцы, девочки прыгали в классики. Это злило ещё сильнее. Он стиснул зубы, опять сел на скамейку и поник головой пуще прежнего.

– Извините, извините, пожалуйста, Артём Владленович. Я обещаю, я не буду вам больше досаждать. Я понимаю, у вас важные дела, райком, партия. Но, пожалуйста, прошу вас… Умоляю… Возьмите его обратно… Или справку другую дайте… Его же с такой характеристикой ни в какую школу, вообще никуда не примут… Куда же он, с семью классами? Он ведь без образования останется… Кем же он станет? Ну, ведь если бы он дураком был, тогда ладно, но ведь он же умный, без двоек учится, сжальтесь, товарищ директор… пожалуйста…