Алексей Макаров - Стройотряд

– Отпусти меня. Мне же больно.

Ленька разжал руки и мама, сразу развернувшись, пошла из комнаты, но в дверях она остановилась, обернулась на сына и еще подсевшим от рыданий голосом, но уже твердо, произнесла:

– Вот сегодня папа приедет, я ему все расскажу. Пусть он решает, что с тобой делать. У меня сил, бороться с тобой, больше нет. И, поверь мне, я ему распишу все твои похождения.

У Леньки что-то сразу ёкнуло под ложечкой. Вот этого он хотел меньше всего.

Папа для Леньки был непререкаемым авторитетом. Он всегда слушался его советов, когда они часто с ним беседовали. Сейчас же, после года учебы, таких задушевных бесед еще не было. Ленька хотел обо всем поговорить с папой, но тот, за то время, как Ленька приехал, только одну ночь провел дома, а остальное время находился на севере области на многочисленных приисках. Он хотел поделиться мыслями и планами с папой, но у того просто не хватало времени, так он был занят работой.

И сегодня, когда папа должен был приехать, Ленька хотел поговорить с ним о многих проблемах, тревожащих его. Но он никак не мог представить себе, что их беседа начнется с разборов его похождений.

Нет, Ленька не боялся папы, но, когда он услышал обещание мамы, что она все расскажет папе, ему стало нестерпимо стыдно от того, что все папины надежды на своего сына провалились, и он не оправдал его доверия.

От того, что все его успехи и достижения, которых он добился за этот первый год учебы пойдут насмарку только из-за того, что он так нагло и нахально повел себя дома, а особенно перед мамой.

От стыда и таких переживаний он не знал, куда себя деть. Ему захотелось куда-то скрыться, провалиться. Поэтому, наскоро одевшись, он ушел в конец огорода и залез на бывший сеновал, где в свое время хранил сено для кроликов.

Там до сих пор было немного сена, на котором лежал старый матрас. Устроившись на нем, Ленька ждал возвращения папы и предстоящий нелегкий разговор, всячески выдумывая оправдания своему поведению.

Но от этих раздумий, в его голове только крутились невеселые мысли. И он все четче понимал, что полностью неправ и оправданий ему нет.

Вскоре он услышал, как в доме раздались веселые крики братьев, означавших, что они радуются приезду папы.

Ленька слез с сеновала и направился к дому.

Войдя в дом, он увидел стоящего в коридоре папу, которого с обеих сторон обнимали братья и маму, как-то рассеянно стоящую в стороне.

Папа окинул Леньку радостным взглядом:

– А, сынок! Здравствуй, родной! Иди, иди сюда, я тебя обниму, – протянул он руки к нему.

Но тот от этих слов только замешкался, и выражение радости на лице папы изменилось. Он в недоумении посмотрел на сына:

– Что случилось? – как-то настороженно произнес он и взглянул на маму.

– Случилось, – горестно выдохнула мама.

Ничего не понимая, папа стоял посередине коридора и смотрел то на маму, то на Леньку. Братья, увидев, что настроение папы изменилось, тоже отошли от него.

– Что случилось-то? – уже настороженно спросил папа, глядя маме в глаза.

Он всегда так беспокоился о ее здоровье, так оберегал ее от всяческих стрессов, что любое изменение в настроении мамы, его сильно огорчало. И для того, чтобы восстановить ее спокойствие, он предпринимал множество усилий, даже если это шло и во вред его здоровью.

Поэтому известие о том, что мама расстроена, его сразу вернуло из состояния эйфории и радости от встречи с семьей, к реальности.

Мама еще раз посмотрела с обидой на Леньку и, протянув папе руку, потянула его в спальню:

– Пойдем, я тебе все расскажу, – тихо произнесла она.

Когда дверь в спальне закрылась, то Ленька почувствовал себя самым несчастным человеком на свете.

– Что-то сейчас будет? – прокралась в его мозг трусливая мыслишка.

А того, что произойдет, пришлось ждать очень долго.

Порой, из-за двери спальни неслись то всхлипывания мамы, то папин раздраженный бас, то стояла тревожная тишина. Но вот, все громкие разговоры там утихли, и слышался только тихий рокочущий бас папы, который всегда влиял на маму, как успокаивающее средство.

Наконец дверь открылась, и папа прошел на кухню. Там послышался жалостный скрип стула, на который он сел и по дому разнесся запах папиросного дыма. Через некоторое время прозвучал рык, не предвещающий ничего хорошего:

– Леонид! Иди-ка сюда!

Ленька, как обгадившийся пес, на полусогнутых ногах просочился на кухню и встал у косяка двери, опасаясь пройти дальше.

Папа сидел за столом и, не глядя на вошедшего Леньку, курил. Докурив папиросу, он из-под густых бровей грозно взглянул на сына. Такой взгляд ничего хорошего не обещал.

Если бы это было лет десять назад, то Ленька был бы порот нещадно. Но с тех пор папа не прикасался к нему и пальцем, только при особых провинностях вел с ним разговоры один на один, не вмешивая туда маму.

Эти разговоры были похлеще, чем порка и надолго запоминались Леньке.

Вот и сейчас, он ждал, что с ним начнут душещипательную беседу и будут рассказывать ему, какой он нехороший и что надо будет ему сделать, чтобы загладить свою вину перед мамой.

Но ничего такого не произошло.

Папа еще раз уничтожающе посмотрел в сторону сына и чуть ли не прорычал:

– Все! Хватит издеваться над матерью! Я не верил, что мне рассказывали про тебя, думал, что наветы, а оказалось, что все – правда. И эта правда оказалась даже страшнее, чем я себе представлял, – он сделал паузу, а потом, усмехнувшись, таким же строгим голосом, но с издевкой продолжил. – Ты же у нас взрослый парень! Ты у нас все можешь! И девок по кустам обжимать и водку с дружками лакать и на мать наплевать. Поэтому я с тобой антимоний разводить больше не буду. Завтра же поедешь в тайгу!

Ленька в недоумении посмотрел на папу. Ведь он помнил папино обещание о рыбалке и охоте в тайга.

Но папа произнес то, что Ленька вообще не ожидал услышать.

– Нет, не отдыхать ты туда поедешь, как я тебе обещал, а поедешь работать. Нечего тебе прохлаждаться на маминых харчах. Нечего тебе трепать ее нервы! Поедешь и поработаешь там. Тайга тебя научит, как себя правильно вести. Там мужики тебя сразу поставят на место, – многозначительно глянул он на сына. – Узнаешь, почем фунт лиха. Как жить без папочкиной защиты.

Ленька в недоумении смотрел на папу. Что? С ним не будут разговаривать, и не будут наставлять на путь истинный? А вот так просто дадут пинка под зад и отфутболят его к черту на рога?

Закончив говорить, папа взял еще одну папиросу, закурил и, отвернувшись от Леньки, долго смотрел в окно, думая о чем-то своем.

А потом, резко повернувшись к беззвучно стоящему сыну, вынес вердикт:

– Хотел я отдохнуть сейчас, но не буду, а пойду на работу и, поверь мне, найду место, куда тебя засунуть, чтобы тебе там небо показалось с овчинку. Все! Иди!