Борис Споров - Перекати-моё-поле

– Надо бы еще наковырять лучку, маловато. Манечке надо и Симке, оба хворые. А лучок-дичок – гоже от всех болячек. Чеснок да лук от семи недуг. Во как! Наковыряем, а мыть не станем, он и не подвянет. А Симка, эх, и много луку может съесть! – Федя и глаза удивленные выкатил, и головой покачал. – Летось вот туточки же и Витя был, наковыряли мы лука вдвое, чем теперь. И он на слабо всё съел, и всего-то махонький кусочек хлеба был – ест и ест, и все ухобачил!..

Мы сидели на бережку неуемной Суры. До сих пор речка не вошла в свои летние берега, ярилась, пенилась. Потопленный ивняк пластался по течению, и свинцово-темная вода будто уносила вниз по течению еще одну тяжелую зиму. Удивительная речушка, бедовая! И даже летом, вдруг и взбунтуется после дождя!

– Федя, – говорю я ему, – а вы с Мамкой чего корову не заведете? И жили бы с молочком и с маслом.

– Да ты что, парень! – И как будто замер с открытым ртом. – Ну ты и сбуровил! А корма где? Одного сена сколь надо – стог целый! И комбикорма нужны. А то ведь и будет зиму на помочах болтаться! А покосов, паря, не дают! А если что и дадут, так для козы не накосишь, где-нито в осоке… Я ведь Милке по обочинам да по Лисьему оврагу так по клочку и сшибаю. В лесу косить не дают… А сколь тягот с коровой! Если бы Мамка даже не батрачила в колхозе – и то никак! И налог на корову… Я ведь Милку и подою, и в хлевушке у нее почищу, и на зиму веников наломаю – все сам. Манечка без Милки что бы и делала! Мне, парень, только бы Манечку поднять. Меня, может, и в армию не забреют из-за нее. А мне в армию, как пить дать, надо, я уж из армии не возвернусь. И Манечку утяну отсюда. Она в колхозе помрет раньше срока…

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Мост – холодные сени от крыльца.

Шабёрка – соседка.

Щёлок – отвар золы.

Голик – веник из голых прутьев.

Дресва – истертый в порошок кирпич.

Комолая – безрогая.

Ярочка – молодая овечка.

Кстати, я тогда думал, что «елдыжный бабай» – это какое-то жуткое ругательство, и только много лет спустя понял, что это не так. Если перевести на современный обиходный язык, «елдыжный бабай» значило бы – непутевый дед… И понятия наши изменяются до неузнаваемости. ( Авт. )

Сепаратор – аппарат для выделения сливок из цельного молока.

Голыш – круглый, гладкий камень.

Обрат – пропущенное через сепаратор, обезжиренное молоко.

Бузун – крупная, неповаренная соль.

Мутовка – сосновая макушка с рожками на конце.

Корчага – большой глиняный сосуд.

Трудодень – норма трудового дня в колхозе, отмечалась «палочкой» в ведомости бригадира.

Заробила – заработала.

Попритчиться – случиться, приключиться, о беде, болезни; попритчило бы – недобрый посул, как если бы: чтобы ты заболел, чтобы тебе худо было. Характерно для Нижегородской области.

Ботать – стучать.

Рига – сарай для сушки снопов и молотьбы.

Мякина – вымолоченный колос, без зерен.

Полова – шелуха от зерен.

Остяк, остяна – щетина на колосе.

Кошовка – легкие саночки с плетеным сиденьем.

Лорх – сорт картофеля селекционера Лорха А.Г.

Кашник – глиняный горшок для каши; кринка.

Теплина – костер.

ФЗУ – фабрично-заводское ученичество.

На поду – на нижней поверхности печи, без формы.

НКВД – Народный комиссариат внутренних дел.

«Черные кошки» – банда, орудовавшая во время войны.

Куржак – нарост инея.

Катанки – валенки ручной работы.

Прясло – приспособление из жердей для сушки сена.

Боров – дымоход в трубе.

Шебляк – от «шебель» – обноски.

Кубанка – плоская, чаще всего каракулевая, шапка.

Подовый – круглый хлеб, пекут без формы, на поду, то есть на нижней части печного горнила.

Праський – правский, настоящий, хороший.

Крупчатка – крупичатая мука, белая.

Кукан – бечевка, на которую нанизана рыба.

Отава – прошлогодняя трава после сенокоса, трава из-под снега.

Кобчик – ястреб.