Элизабет Гафри - Если меня не станет… Погибая – остаться

– Лик, познакомься, это Лена, – указал он на брюнетку, – а это Юля, подруга Ленина. Девчонки поедут с нами. И тебе веселее будет, и помощь как-никак.

– Познамились уже, спасибо.

– Ну, тогда поехали?

Я лихорадочно соображала, а не погорячилась ли я с поездкой? Может, стоит сейчас отказаться и вернуться домой. Всего-то пару остановок на трамвае, вспомнив, что у меня скоро выпускной и я на него не иду. «Или все-таки попробовать? – засомневалась я. – Ну чего они мне сделают? Я туда еду на пленэры и на помощь Игорю. А что они там делать будут, мне должно быть все равно».

– Поехали, – уже более подавленно сказала я.

Дорога оказалась не трудной. Я смотрела в окно и по сторонам на голубое небо и просторы нашей прекрасной родины. Бескрайние зеленые поля, подсолнуховые и ромашковые. Все вокруг цвело и наполняло воздух ароматным запахом лета. Я любила этот период времени, когда солнышко согревало своими лучами птиц и они всячески благодарили его, напевая ему свои песенки. Лето – это единственное время года, когда можно загорать и купаться. И я с предвкушением ждала нашего приезда в деревню, где можно будет искупаться в пруду. А потом полежать на песке и позагорать. Люблю лето еще и потому, что можно гонять в мяч, играть в волейбол на свежем воздухе и проводить долгие вечера с друзьями, так как темнеет поздно. Мне нравится любоваться летними закатами. Они по-своему необычны, а ночами на небе как будто Ван Гог разбрызгивает звезды.

Все бы ничего, но часа через три Юля стала ныть и проситься обратно. И этому не было бы конца и края, но Игорь сдался и, сделав остановку в пригороде, взял ей билет на ближайший поезд до нашего города и отправил восвояси. Было видно, что Лена расстроена и как бы ни пыталась уговорить подругу поехать с ней, та так и не согласилась. А Лена явно приуныла, теперь у нее нет поддержки, и всё говорит о том, что нам придется налаживать контакт.

Все это время они без умолку болтали с Юлей на заднем сиденье, и я боялась, что теперь она привяжется ко мне с разговорами. Причем темы, я вам скажу, у них явно не их возраста. Иногда Игорь даже вынужден был делать им замечания, потому что проскальзывал мат.

В моей семье не матерились. Даже когда мама с папой ругались, максимум, что мама могла сказать – это слово «дурак». Так выражалось ее негодование. И меня с детства учили свои мысли выражать, не применяя ругательств. Потому вы сами понимаете, какой контингент меня окружал. И когда Юлю отправили обратно домой, я была несказанно рада.

К счастью, дорогу мы продолжили молча. И меня оставили наедине со своими мыслями. Я думала о том, как без меня пройдет выпускной, как Наташа будет вести себя по моем приезде, обидится или нет. Я ей позвонила перед отъездом, сказала, что меня не будет. И сказать, что она расстроилась, не сказать ничего. Она была в шоке. Но я обещала привезти ей какой-нибудь сувенир оттуда, на что она неохотно согласилась, но все равно немного обиделась, что я ее бросила в такой ответственный момент. Мы всегда держались с ней особняком от остального класса. Гуляли вместе и никогда не расставались уже на протяжении пяти лет. С тех самых пор, как я перешла к ним в школу. Так и зародилась наша дружба: как сели вместе за одну парту в первый день, так и сидели до сих пор. Правда, нас иногда все же рассаживали из-за нашего безудержного смеха над той или иной шуткой. Поржать мы любили, а иногда это получалось слишком громко.

Но иногда мы все же расставались ненадолго, когда она ездила к бабушке в другой город на неделю и на время моих летних поездок в Астрахань. Но чтобы выпускной пропустить… она мне точно этого не забудет.

Ну и главное – как же географ? Понятное дело, он-то проживет без меня, а вот я целое лето его не увижу. «Эх, – вздохнула я про себя, – а что делать?» Зато я загорю и заряжусь витамином Д. Вот приеду, и он обязательно обратит на меня внимание. Потом стребую с Наташки всю подробную информацию о том, как он вел себя на выпускном, с кем танцевал и что делал. А лучше напишу ей письмо из деревни, пусть строчит мне отчет, а то я так от любопытства умру. До конца лета еще почти два с половиной месяца. Точно напишу. Как же мне вовремя пришла эта идея в голову.

– Игорь, мне нужно, – заговорила Лена, прервав мои размышления.

– Лен, потерпи до вечера, не сейчас.

Я вообще не поняла их диалог. Если ей в туалет, так чего ему, жалко, что ли, она же не вытерпит до вечера.

– Нет, мне сейчас надо, очень, – с нажимом сказала она.

– Нет, я предупреждал тебя. Не сейчас. Терпи.

– Ну, пожалуйста, – почти заскулила она.

Меня напугала такая смена ее настроения. Уверенность как рукой сняло, и она казалась побитой собакой, а не дерзкой девчонкой, которой была всего-то несколько часов назад. Мне даже стало жалко, потому что ее мольбы не прекращались последующие минут 30, и я не вытерпела:

– Игорь, почему ты не останавливаешь? А если мне тоже надо в туалет, в чем проблема-то? Сейчас уже почти пять вечера, куда еще терпеть-то?

– Лик, ей не в туалет надо.

– А куда? – не поняла я.

Игорь молчал, а я начинала закипать. Что за игры вы затеяли&

– Куда тебе надо? – повернулась я к ней. – В туалет же?

– Нет, – выдавила она из себя это слово и уже как будто собралась помирать. Пот струился у нее по вискам и скатывался в ямку между ключицами. Щеки ввалились, или, может, это свет так упал, но мне показалось, что у нее жар.

– Игорь, ей же плохо. Останови машину, – заметалась я, ища глазами флягу с водой, которую мне с собой дал отец.

– На, – протянула ей я, – глотни, там вода еще холодная. Она протянула руку и взяла у меня флягу.

– Что с ней? – спросила я у Игоря.

Он по-прежнему молчал. Но через минуту я заметила, что мы сворачиваем на обочину. Солнце жгло нещадно, машина без кондиционера проветривалась только открытыми окнами, и сухой горячий воздух хлестал по щекам. «Конечно, ей сплохело, на заднем-то сиденье. Надо ее будет на переднее сиденье пересадить», – мелькнула у меня мысль, и мы наконец остановились.

Я выбралась из машины и потянулась и только теперь поняла, что в кустики отойти не удастся, так как их и не было вовсе. Передо мной открылось бескрайнее поле, усыпанное лютиками. На секунду я затаила дыхание. Желтое поле уходило вдаль, врезаясь в бездонное голубое небо. На нем не было ни облачка. Только пение птиц говорило мне о том, что это реальность.

Куда же тут идти, если деревья виднелись только кое-где на горизонте? Ладно, дождусь, чтобы Игорь зашел за машину, и тогда сбегаю в поле.

Я оторвала взгляд от горизонта и наткнулась на Лену, которая стояла в трех метрах от меня, по колено в лютиках. И когда она развернулась к солнцу спиной, я увидела картину, которая выбила весь воздух из груди, и первую минуту я не могла говорить.