Rain Leon - Чёрный молот. Красный серп. Книга 2

В его словах был резон. И Лёвчик решился. Покойников он уже не боялся. За эти несколько дней ни один из них не причинил Лёвчику никакого вреда. Гораздо больше его беспокоили живые. Перевернув несколько тел, Лёвчик подобрал себе ботинки и брюки с пиджаком. Хоть вещи были сняты с покойников, пролежавших на открытом воздухе два дня, они всё равно остались в лучшем состоянии, чем то, что было надето на нём до этого.

После того, как все тела были вывезены за пределы тюрьмы, ещё два дня копали вдоль тюремной стены, оказалось, что там тоже были тела. Видимо, хоронили вдоль стены в последние дни, состояние тел было нормальным, они были неразложившимися. Конечно, как и тела из подвала, они имели все признаки предсмертных истязаний. Эти тела тоже вывезли.

Последняя ночь в тюремной камере. Все с опаской ждут следующего дня. Утром подняли как всегда, выдали завтрак. После завтрака всех стали загонять в грузовик. Туда же загрузили ломы и лопаты. Сопровождающий машину солдат сел в кабину. Машина выехала за пределы тюрьмы. Лёвчик вглядывался в знакомые улицы. По этим улицам он не раз приходил к тюрьме, сопровождая бабушку Клару или мать, когда они носили передачи деду. Проезжая по улицам, Лёвчик смотрел на встречавшиеся повсюду разбитые дома и вывернутые с корнем фонарные столбы. Везде были кучи мусора и битого кирпича. Лёвчик не понял только одного – почему все улицы увешаны красными транспарантами. Он считал, что немцы уже сняли все атрибуты коммунистического режима. Неожиданно для себя он увидел чёрную свастику на красном фоне. Открытие потрясло его. Неужели и коммунистическая и фашистская символики на одинаковом красном фоне? Он никогда не задумывался, какого цвета немецкая символика. Документальные фильмы, которые он смотрел до ареста, были чёрно-белыми, и поэтому этот вопрос даже не возникал. И ещё одна мысль посетила его. Чем же отличаются оба режима, кроме свастики и звезды, если коммунисты уничтожают людей, а немцы тоже расстреляли несколько десятков безоружных во дворе тюрьмы?

Сидящих в кузове никто не охранял и можно было бы спрыгнуть на ходу. Но никто не отважился этого сделать. Город оккупировали немцы, арестанты были переписаны, никто не предполагал, какое наказание может понести тот, кто осмелится сделать подобное нарушение. Пока их везли с ломами и лопатами, можно было предполагать, что везут для работы, по крайней мере так было с теми, кто уже ездил в этом грузовике. К тому же их сносно кормили и нормально относились, за прошедшие дни никого из тех, кто работал на выноске трупов и уборке помещений, не расстреляли и даже не избили. Подталкивания в спину стволом карабина даже не считались какой-то угрозой жизни, будь это прежние тюремные надзиратели, можно было предположить, что отношение было бы намного хуже. Лёвчик, как и остальные, тоже решил ждать.

Грузовик повернул на улицу Чапаева, и взору предстала следующая картина: по половине проезжей части шла вереница людей, некоторые с маленькими детьми на руках. Шли старики и старухи, шли подростки и взрослые женщины. В руках они несли небольшие узелки или рюкзачки. На груди и спине у каждого была пришита жёлтая шестиугольная звезда Давида с какой-то надписью внутри неё. Что было написано, Лёвчик не разобрал. Но от этой колонны, которую по бокам окружали люди в необычной военной форме с белыми повязками на рукавах, а также несколько мотоциклов с пулемётчиками в колясках, исходила такая тяжёлая безысходность, что у Лёвчика засосало под ложечкой от нехорошего предчувствия.

– Евреев в гетто переселяют, – спокойно сказал один из арестантов, из уже выезжавших на работу в последние дни. – Хватит русскую землю топтать. Попили крови и будет им. Скоро им кровь пустят.

Лёвчик старался не смотреть на говорившего. Он перенёс всё своё внимание на колонну в надежде увидеть кого-то из своих близких. Пару раз ему показалось, что он видел кого-то из знакомых, но люди шли, низко опустив головы, и разглядеть лица было очень трудно. Вдоль прохода колонны стояли горожане и глазели на происходящее. Лёвчик вспомнил, куда вела улица Чапаева. Выхода на какое-то место, где бы могла быть произведена массовая экзекуция, у неё не было. Значит, их не ведут на расстрел, хотя бы пока. Теперь уже точно не имело смысла спрыгивать с машины. Невозможно было знать, где сейчас его семья, возможно, они уже прошли с этой колонной, и дома никого нет. Лёвчик даже не представлял, где можно узнать об их местоположении.

Грузовик обогнал колонну и поехал в сторону двадцать девятого разъезда. Через пятнадцать минут он подкатил к большим ямам. Здесь командовал совсем другой человек. Он был в непонятной военной форме, такой же, как и у тех, кто вел колонну, на рукаве была белая повязка, и говорил он на смеси русского и украинского языков.

– Та-ак, хорошо, шо прибыли. Давайте, хлопчики, зараз нужно потрудиться, скоро у нас много работы будет. Швидко! Швидко!

– Василь Денисыч! – окликнули его, и он, махнув рукой на участок, на котором прибывшим следовало трудиться, ушёл с окликнувшим.

Лёвчика с другими выпрыгнувшими из грузовика отвели к участку, где виднелись контуры будущей ямы. Пока шли, все с изумлением смотрели на две довольно глубокие ямы, метров по десять длиной, около четырёх с половиной в ширину и уже метра на четыре в глубину. Там, внизу, на дне ямы, копошились с лопатами, кирками и носилками несколько десятков людей в до боли знакомой воинской форме. Только ружей в руках не было, некоторые были раздеты до пояса и выглядели они совсем не как красноармейцы-победители, идущие освобождать мир от буржуев-кровососов. Обычные мужики, если б не военная форма, никто бы и внимания на них не обратил. Над каждой ямой стояли люди в такой же форме, какая была на Василь Денисыче. По краям всего большого периметра стояли мотоциклы с колясками, на каждой коляске был ручной пулемёт. По два немецких солдата были при каждом мотоцикле. Некоторые использовали солнечный тёплый день и загорали, раздевшись до пояса, подставив солнцу свои белые тела. Они спокойно смотрели на новых рабочих, уверенные в своей силе победителя. Вновь прибывшим отвели участок работы, и они начали кирками долбить землю и лопатами набирать на носилки. После чего два человека относили носилки и вываливали землю на краю будущей ямы. Работали монотонно, изредка меняясь. Ближе к полудню привезли воду и еду. Дали получасовой перерыв. Во время перерыва рабочие из разных ям перемешались, и Лёвчик слушал обрывки разговоров.

– И давно вас в плен взяли?

– Да, почитай, как неделя.

– А нас ещё раньше, в соседнем районе.

– Потери огромные, немцы говорят, наши целыми армиями сдаются. Поди знай, брешут или нет.