Вадим Курамшин - Катарсис. Поколение, обрезанное цензурой. Остаться человеком!

Из публикаций с множеством фото президентов обеих стран следовало, что уставной капитал «Сулеймана» формировался за счет совместных инвестиций в сумме сорока миллионов долларов. Был создан фонд, где пятьдесят один процент акций принадлежал казахстанской стороне, а сорок девять процентов – турецкой. Но турки фактически никаких инвестиций в этот проект не вложили: АООТ создавалось за счет казахстанской стороны. Сам элеватор, его переоборудование и строительство макаронного комбината оплачивались из карманов сельчан.

Так было и в 1996 году, когда губернатор области своим решением постановил: «В связи с необходимостью завершения строительства АОТТ ‟Сулейман» выделить из средств казахстанской стороны необходимую сумму».

Самое интересное происходило дальше. Руководитель комиссии по оперативным вопросам, первый заместитель губернатора области Худохтар Гадлиев, экстренно собирает совещание, на котором принимает решение передать в собственность «Сулеймана» пшеницу урожая 1996 года по цене сто шестьдесят два доллара за тонну. За сданное зерно хозяйствам рекомендовалось выдать акции предприятия-получателя. Под этим решением стояли подписи руководителя комиссии по оперативным вопросам Х. Гадлиева и заместителя губернатора по экономическим вопросам П. Черкашина.

Даже беглого ознакомления с этими документами хватило, чтобы понять: это афера губернатора и его подручных, грандиозная по масштабам и наглая по сути. Пшеница изымалась буквально у всех хозяйств, пользовавшихся услугами хранения зерна на элеваторах области. Молодому, дерзкому, только начинающему юридическую практику Максимову сразу пришел в голову резонный вопрос: «При чем же здесь собственность частных лиц и решение комиссии по оперативным вопросам?».

Изучение архивов подтвердило, что такая комиссия создана решением губернатора в 1994 году во исполнение постановления правительства страны. В задачу комиссии входило экстренное решение вопросов при чрезвычайных ситуациях, например стихийных бедствиях или эпидемиях. Но распоряжаться чужим зерном она полномочий не имела. Изучив документы, Максимов поехал в село Новорильское, где находилась контора «Зеленченко и Кº». Директора долго искать не пришлось.

– Здравствуйте, Василий Степанович!

– Здравствуй, Дима! С чем пожаловал?

– Василий Степанович, вы помните, что вопрос по приватизации плодоовощной базы удалось благополучнозакрыть?

– Да, спасибо. Я в долгу не остался.

– Верно. Но я сейчас по другому поводу и, кстати, противники те же.

– Слушаю внимательно.

– Зерно 1996 года в «Сулеймане».

– Да, проблема серьезная. Я уж подумываю с президентом связаться. Нет на них управы. Нагло украли мое зерно, и на этом все закончилось. А ты что предлагаешь?

– Я считаю, надо объединить всех пострадавших, в том числе и вас. Вот Черняев – за. Однако если вы подтвердите уступку прав требований, то все остальные, увидев, что сам Зеленченко на это пошел, подключатся не задумываясь. Однако этот вопрос следует решать только в рамках уголовного преследования. Ведь это же чистой воды криминал! А если сунемся в суды – завязнем.

– Естественно. Я то же самое твержу этим кабинетным юристам- бездельникам и прокурору, а они меня в суд отправляют! Но разве ты не понимаешь, Дима, с кем связался. Зачем тебе лишняя головная боль?

– Хороший вопрос, Василий Степанович. Буду краток. В том году вы лишились своего зерна. Получить его обратно – дело бесперспективное. Вы недосчитались четырехсот тонн. Если я верну вам зерно в количественном выражении, вы будете довольны?

– Но тебе-то какой в этом прок?

– Зерно изымалось по цене сто шестьдесят два доллара за тонну. Сейчас оно стоит чуть более девяноста долларов. После урожая этого года цена опустится до восьмидесяти долларов. Я же буду предъявлять иск на сто шестьдесят два доллара, а с вами заключим соглашение о возврате зерна за минусом десяти процентов.

– Понял. Ты вернешь мне долг не деньгами, а зерном, триста шестьдесят тонн. Удержав сорок тонн, останешься в наваре. Хочешь разницу в цене нынешнего урожая и 1996 года в свой карман положить? А ведь сейчас она упала ровно вдвое! Неплохо придумал… Ладно, я все подпишу. Однако честно заявляю: мне это зерно не нужно – у меня почти сорок тысяч гектаров посевных площадей. Но я хочу наказать губернатора. Он посягнул на мою собственность. Я просил его вернуть мне мое, но он эту просьбу проигнорировал. Поэтому смело рассчитывай на меня.

Прощальное рукопожатие было крепким. Это и стало началом пути, который привел Дмитрия Максимова в зону.

Тогда наивный юнец, которому через неделю исполнялось двадцать три года, всерьез верил, что сможет победить систему. Ведь закон же на его стороне! Кроме того, как уже говорилось, Дима обладал богатой фантазией, которая рисовала в его воспаленном воображении чемоданы новеньких стодолларовых купюр, которые он срубит с этого авантюрного, но обязательно успешного проекта. Система… Миллионные суммы ущерба… С одной стороны, «Сулейман», макаронный гигант, с другой – он, двадцатидвухлетний пацан. Весовые категории противников, мягко говоря, были несопоставимы, но задатки правозащитника проявлялись у Димки уже в детстве. Первую коллективную акцию протеста он провел в неполные тринадцать лет, умудрившись подбить пассажиров школьного турпоезда на проведение голодовки в знак протеста против отмены обещанной дискотеки в вагоне-ресторане. Правда, голодать в итоге пришлось ему одному.

После беседы с доверенным лицом президента из села Новорильское Дима вернулся в город. Составил бланк договора об уступке прав требований и распечатал его в пятидесяти экземплярах. Суть договора состояла в том, что он, Дмитрий Максимов, наделен от уступающей стороны полномочиями по востребованию долга. Через два дня он снова встретился с Зеленченко для подписания бумаг, а на обратном пути в Байсал свернул в сторону райцентра Булаево, на птицефабрику к Черняеву. Разговор получился недолгим, но продуктивным.

– Ербол Аскарович, вот, Зеленченко подписал. Посмотрите.

– Отлично! От меня что требуется?

– Подписать, принять мои условия.

Руководитель птицефабрики последовал примеру Зеленченко и поинтересовался:

– Может, помощь нужна?

– Да, не откажусь. Всех объездить мне не под силу. Думаю подать объявление в бегущую строку на телевидение и пригласить всех на собрание. Как вам идея?

– Отлично. От меня что требуется?

– Помещение вашего Дома культуры при «пташнике». Дадите?

– Без проблем!

После рукопожатия новоявленный борец за права крестьян наведался в областной телерадиоцентр.