Вадим Курамшин - Катарсис. Поколение, обрезанное цензурой. Остаться человеком!

– Что делает любой уважающий себя арестант после того, как откинется?

– Не знаю. Я не сидел, – недовольно буркнул Барбич.

– Деревня! В загул уходит! Мы с тобой побывали в плену РОВД, пережили муки неволи. Теперь имеем право. Держим курс в «Утенка»!

Когда Дима с Федором входили в кафе «Утенок», намереваясь загудеть по случаю освобождения, губернатор Северо-Казахстанской области в своем кабинете в пух и прах разносил подчиненных, в том числе и начальника КГБ вверенной ему области полковника Мусенко за поднятую в области шумиху.

– Что это вообще за фрукт?! – орал Генрих Андерсович Гиберт на своего зама. – Ты хоть понимаешь, что двадцатилетний пацан до такого бы не додумался? Может, это Черняев свою игру ведет? У него ведь и сходка эта планировалась.

– Нет, – пытался парировать тот. – Судя по всему, все исходит от Зеленченко. Только он может взбунтоваться против нас, ведь и его зерно изъяли. А на приватизацию элеватора у него свои виды имелись, сами знаете. Вот он и нашел дурачка, который теперь бучу поднимает.

– Тогда все ясно, – сказал губернатор, немного успокаиваясь. – Да и не из того теста Черняев, чтобы нам зубы показывать. Ему только перед бабами чешуей блистать. Сейчас позвоню Зеленченко. Может, он уже и от президента благословение получил мочить нас?

Секретарша соединила губернатора с Зеленченко.

– Алло, здравствуй, Василий! Гиберт потревожил. Да, спасибо, здоровье в порядке. Степаныч, мы ведь с тобой давно дружим, поэтому давай напрямик. Да-да в связи с этим вашим собранием в Байсале…

Закончив разговор, глава области подытожил:

– Зеленченко здесь не при чем, похоже, кто-то другой. Или и правда этот щенок самодеятельностью занимается? Кто он вообще такой?

– Да обычный выскочка! В прошлом году при приватизации овощной базы он нам немало хлопот доставил. Кстати, по поручению того же Зеленченко, – устало вздохнув, ответил Гадлиев.

– Да, точно! А я думаю, откуда мне его имя знакомо…

– Смотрите, – Гадлиев нервно сглотнул. – Вот что указывается в служебной записке, которую нам предоставил присутствующий здесь товарищ полковник. Этому Дмитрию недавно исполнилось двадцать три года. Последние полтора года работает у Черняева юристом. Бомбит хозяйства по их долгам. Сколько техники в счет долга позабирали, сами уже счет потеряли. Слабое место – девочки и хранящееся в архиве уголовное дело, возбужденное в 1995 году, тогда же и закрытое. Не дал он ментам себя сцапать.

– Это твоя головная боль! Сделай так, чтобы я больше про этого сосунка не слышал, – еще более устало ответил губернатор.

Тем временем виновник диалога между первыми должностными лицами области во всю прыть отплясывал джага-джагу в кафе «Утенок», а вокруг него отжигала, демонстрируя изгибы соблазнительного тела, полуфиналистка конкурса красоты «Мисс Петропавловск-1996». За ней и двумя ее подружками смотался в город Федор, пока Дима распоряжался накрыть поляну в уютной кабинке с камином. Отсюда в течение следующих трех суток Максимов выбирался лишь в свою обитель любви за тем, о чем здесь писать неприлично…

16 апреля 1997 года он вернулся домой, к жене Ирине и четырехлетнему сынишке Степе. Спустя еще два дня, утром 18 апреля, Максимов сидел в комнате ожидания на проходной областного КГБ. За два дня, проведенных с семьей, он составил текст заявления по факту неправомерных действий сотрудников Байсальского РОВД. Упомянул и повестку сорванного милицией собрания, а также изложил историю хищений зерна у сельхозпроизводителей области. В заключение просил принять меры касательно милиционеров, незаконно задержавших его в Байсале, и содействовать в возбуждении уголовного дела в отношении ряда лиц, связанных с «Сулейманом» и причастных к хищениям зерна с элеваторов области. Именно «хищениями» Дмитрий назвал несанкционированную передачу зерна, поскольку никаких разрешительных документов на право распоряжения чужой собственностью ни губернатору, ни его замам, ни тем более туркам никто не выписывал.

Проблемы, однако, начались сразу же. Дежурный офицер, которому Дима сунул под нос свое заявление, предложил ему подождать кого-либо из компетентных сотрудников.

– Товарищ майор! – злился Максимов. – Я уже полчаса жду какого-то вашего сотрудника! Вы зарегистрируйте мое заявление, да я домой пойду!

– Минуту еще подождите, к вам сейчас выйдут, – сурово нахмурил брови майор.

В это время полковник Мусенко, главный чекист области, сидел в своем кабинете и с недоумением читал заявление Максимова, сорок минут назад принесенное из дежурки. Он не знал, регистрировать его или нет. Дозвониться до губернатора или его зама полковник не мог, потому что те отбыли с дружеским визитом к губернатору Тюменской области.

– Бекетыч, зайди, – пригласил он по внутренней связи своего зама. – Вот гляди. Прочти прямо сейчас.

В кабинет вошел заместитель и принялся внимательно изучать заявление. Когда он дочитал текст, Мусенко холодно спросил:

– Ну, что скажешь?

– Да что сказать? Голованов практически с этим же вопросом нам уже два года покоя не дает. Тут и так все ясно. Только, сами знаете, «Сулейман» создавался по воле самого Первого. Что мы-то сделать можем?

– Правильно рассуждаешь. Поэтому возьми это и ступай в комнату ожидания. Там сидит юный авантюрист… насмотрелся, видать, итальянского сериала «Спрут». Верни ему заявление и настоятельно порекомендуй не лезть не в свое дело. Понял? – отдал приказ полковник.

– Так точно. Разрешите исполнять?

Как только заместитель покинул кабинет, полковник устало опустился в кресло и закрыл глаза.

Из КГБ Дима вышел взвинченным. Он понимал, что если его обращение отказались даже регистрировать, ничего хорошего ожидать не приходится. Теперь-то как быть? Вышедший к Максимову комитетчик вежливо, но доходчиво объяснил, что его заявление регистрировать никто не собирается, а с жалобами на сотрудников РОВД следует обратиться в прокуратуру соответствующего района. Что касается зерна – в суд и только в суд, а уж никак не в их организацию.

Дима был совершенно деморализован. В следующем месяце он не придумал ничего умнее, чем рассылать это заявление, правда, исправленное и дополненное, в другие правоохранительные органы. Основным дополнением стала жалоба теперь уже на бездействие областного КГБ.

Апрель вместе с растаявшим снегом испарился и канул в прошлое. Май прошел в тщетном ожидании реакции госорганов. В силу наивности, свойственной молодости, и отсутствия истинного представления о реальном положении дел Дима пребывал в уверенности, что механизм правовой защиты вот-вот придет в движение. Да и как иначе? Ведь он обратился к самому президенту Казахстана! Сейчас его администрация устроит грандиозный шухер, и на орехи достанется всем. Маховик закрутится, и против губернатора возбудят уголовное дело!