Вадим Курамшин - Катарсис. Поколение, обрезанное цензурой. Остаться человеком!

Реакция не замедлила последовать: маховик закрутился, но, увы, совсем в другую сторону. Начальнику КГБ полковнику Мусенко устроили нагоняй за то, что не пресек на корню действия «протестной суки»! Лихорадило и администрацию губернатора.

– Худохтар Гадлиевич, вы и в дальнейшем собираетесь пассивно наблюдать, как этот сопляк на нас бочку катит? А ведь завтра он в газеты писать начнет. Что молчишь, сказать нечего? – кричал на своего зама губернатор области. – Мусенко, может, хоть ты что-то дельное скажешь?

Глава областного КГБ в ответ лишь вытянулся в струнку и молча уставился на люстру под потолком кабинета.

– Ладно, полковник, не психуй, просто реши вопрос в оперативном порядке… не мне тебя учить, – почти мирно закончил разнос Генрих Андерсович.

Реакция «в оперативном порядке» последовала очень быстро. Вечером 9 июня, когда Максимов возвращался с празднования дня рождения младшего брата, у дома его уже ждала черная «Ауди».

– Дима, салам алейкум 13 13 Салам алейкум – мусульманское приветствие; дословный перевод: «Мир вам». ! – произнес через приоткрытое окно водитель. – Аубакар посоветовал нам к тебе обратиться. Если располагаешь временем, иди в машину, поговорить надо.

Не почувствовав подвоха, Максимов отправил домой жену с ребенком, а сам сел в машину, где, как оказалось, уже сидели трое здоровенных чеченцев. Двери тут же заблокировались.

– Не дергаться! Сиди смирно. Ваха, смотри, чтобы не брыкался, – распорядился водитель, выезжая со двора.

Машина остановилась у глубокого оврага. Сначала из салона вышли чеченцы, затем пассажир. Максимов не успел даже сгруппироваться, как получил удар под дых. Хватая ртом воздух, он попытался устоять на ногах, но от следующего пинка в спину отлетел на несколько метров ближе к обрыву. Попытался подняться, но его снова сбили с ног и волоком потащили к краю.

– Ты, демонюга, Чингачгук недоделанный, нохчей 14 14 Нохчи – самоназвание чеченцев. местных знаешь? – брызгая слюной, спросил самый мордастый. С полминуты Дима молчал. Потом ответил:

– Только Аубакара – он чеченец, товарищ мой, одногруппник…

– А теперь внимательно посмотри на меня и на них!

Двое других, не выражая эмоций, приблизились вплотную, глядя на Диму со спокойным равнодушием профессиональных киллеров.

– Скажи, ты когда-нибудь видел кого-то из нас в вашей дыре?

– Нет.

– Это хорошо. Но если заставишь нас переться сюда еще раз, то следующая наша встреча будет последней в твоей жизни. Понял меня?

– Понял.

– За деньги, что люди заплатили за нашу беседу, мы могли бы тебя здесь живьем закопать. Но нас попросили только предупредить. На первый раз.

Больше Диму не били. Не говоря ни слова, чеченцы сели в машину и уехали. Домой Максимов пришел только к полуночи, добравшись до города на попутке.

«Да, деласерьезные, – размышлял он, лежа дома на диване. – Чехи 15 15 Чех (разг.) – чеченец. и правда в городе не засвечены. Откуда, интересно, они узнали про Аубакара?»… И Дима провалился в беспокойный сон.

Выяснить это можно было только у самого бывшего одногруппника. На следующий день Максимов встретился с ним. Встреча явно не доставила радости ни тому ни другому.

– Аубакар, тебя никто из чеченцев залетных обо мне не спрашивал? – спросил Дмитрий. Последовал отрицательный ответ, но выражение глаз Аубакара свидетельствовало об обратном.

После этого непродолжительного разговора Максимов ударился в пьяный загул. Несколько дней спустя, придя в себя в доме своей верной подруги Ольги Сулейменовой, Дима вызвал водителя и отправился к Зеленченко.

– Василий Степанович, это не бандиты. Они профессиональные убийцы, наемники. Полагаю, что из России. Может, из Свердловска.

– А почему именно из Свердловска? – поинтересовался Зеленченко.

– Они меня в машину завлекли, сказали, что от Аубакара. Это мой одногруппник. У него в Свердловске дядя, в прошлом из боевиков. А по глазам Аубакара я понял, что он знает о них и встревожен.

– Что ты намерен делать?

– Полагаю, надо поднимать общественность, СМИ. Придется переходить на конспиративный образ жизни. Постараться остаться в тени. Съеду на квартиру, передвигаться буду скрытно. Поднимать шум. Завтра в КГБ новое заявление отвезу о похищении и угрозах убийством, – ответил Дмитрий.

– Правильно, – Василий Степанович потянулся к телефону. – А я с Мусенко сейчас свяжусь. Пусть прекратит голову в песок прятать. – Подняв трубку, он твердо произнес: – Алло, здравствуй, полковник! Зеленченко беспокоит. Давай сразу по делу. Ты, кстати, помнишь, что у меня прямая связь с президентом? Так вот, Дима Максимов сейчас у меня. Его чеченцы какие-то похитили, убить грозились. Я пока президенту звонить повременю, но завтра Дима опять будет у тебя с заявлением. Лучше сразу скажи, что отказываетесь реагировать! Ты же знаешь, я до самого президента дойду! Это что за беспредел творится в области? Сначала у меня зерно украли, а теперь ты делаешь вид, что ничего не происходит! А тут еще эти чеченцы! Может, и ко мне их отправишь?

– Ну зачем ты так? – судя по голосу, Мусенко явно нервничал. – Этот пацан и так уже осиное гнездо разворошил. Я ждал твоего звонка. Пусть завтра в 10.30 прибудет к нам. И обстоятельное заявление про чеченцев напишет. Договорились?

– Обязательно прибудет. И заявление напишет, – пообещал Зеленченко.

– Между нами, Василий Степанович, этот мальчишка все правильно делает. Если и дальше так пойдет – если его не остановят, не купят и не запугают, – поможем, не сомневайся.

Дима слушал разговор по громкой связи. От Зеленченко они с Федей выехали в город. Проезжая на обратном пути Байсал, свернули к дому водителя. Оставив его у калитки, Максимов сам сел за руль. Он ехал не спеша, прокручивая в голове разговор Зеленченко с главным чекистом области. Последняя фраза полковника Мусенко несколько обнадеживала. Но угроза, судя по всему, не миновала.

Верстка! Здесь и далее выделенный текст – на светло-серой плашке с закругленными углами.

Двадцатитрехлетний Дмитрий Максимов, авантюрист и ловкий махинатор, женившись пять лет назад, семейной жизнью толком не пожил. Его хватило на первые шесть месяцев после регистрации брака в далеком 1992 году, когда им с женой исполнилось по восемнадцать лет. В том же году родился сын Степа.

Затем, в 1995 году учредив МЧП 16 16 МЧП – малое частное предприятие. с громким названием «Промторг-инвест», прикоснувшись к большим деньгам, Димка, как говорится, съехал с катушек. Наличные проходили через его руки в больших вещевых сумках, в которых он отправлял деньги в Москву, Питер, Алматы.

Главный способ заколачивания бабок заключался не в коммерческих сделках, а зачастую в граничащих с уголовно наказуемыми деяниями финансовых операциях – таких как помощь по превращению безнала в денежные купюры за определенный процент или обналичивание векселей государственных продовольственных корпораций. Но источником настоящих, больших денег стали гарантированные обязательства областного финансового управления, согласно которым всем государственным предприятиям области вменялось в обязаность принимать в качестве оплаты за свои услуги и продукцию. На деле же эти бумажки в больших мешках, навязываемые частным предприятиям, были, по сути, неконвертируемыми. Ими можно было лишь погасить задолженность по налогам в пенсионные фонды или совершить платежи в бюджет. При этом хождение обязательств заканчивалось 20 декабря 1996 года.