Петр Овчинников - Сапоговские рулады

Со священным трепетом выдвинул верхний ящик стола и обнаружил в нём книгу жалоб, на которой лежал засохший кусок колбасы. Стоп! Когда меня начальник презентовал книга была в торговом зале, зачем её убрали?

Я решительно направился водружать этот важный документ в месте, доступном «советскому покупателю». По пути из любопытства заглянул в «мясную». Колода стояла уже вертикально и выглядела по-габрильянцу. Иван Васильевич сидел на ней и пил пиво из горлышка. – С устатку Ильич, Васильевна угостила. – Про угощение в институте не обучали,

пришлось сориентироваться на месте и показать своим видом, что затем и зашёл, дабы сделать умельцу аналогичное предложение.

Выйдя в зал /халат я снял, чтобы слиться с народом, которого побаивался/, направился к законному месту книги, но приблизившись, по дуге взял курс обратно, чуть не сбив с ног маленькую старушонку, которая гневно обвиняла в воровстве девицу за прилавком, требуя подать «жалобную книгу». Она из-за маленького росточка не могла до неё дотянуться. Да, к моему изумлению, книга, которую я вроде нёс, оказалась на месте!

Отделавшись от скандальной бабушки, ибо оскорблённая толчком, боевой пыл она перенесла на меня, скрылся в недосягаемой зоне. Бабка заронила зёрна озлобленности к себе, а в своём лице и ко всем покупателям, хотя покупатель, как известно, всегда прав. Но в данном случае, с этой догмой я не мог согласиться: отвратительная старуха обозвала меня сопливым засранцем. Кое-как успокоившись, пошел прояснять обстановку с книгой к Непряхиной. Поистине, сегодняшнее расположение звёзд мне не благоприятствовало.

– Сергей Ильич, мы поразмыслили и вторую завели. Зачем, позвольте спросить, реагировать на бред какого-то прощелыги? Его, видите-ли, не так обслужили! – Ольга Васильевна брезгливо поджала губы и налила себе стакан пива. – Купил- и выкатывайся. Нет! Нагадить в книгу ему надо. Пусть испражняются в одну, а эта для приличных людей. – А если вскроется обман? Отвечать директору, – я не заметил, как смирился с двусмысленной ситуацией и искал путь, чтобы за это не отвечать. – Вы не волнуйтесь, Сергей Ильич, нас заранее предупреждают о набеге проверяющих, книжонки меняем местами- и дело в шляпе! – Я оказался в тупике. По правилам- вариант один: изъять «левый» экземпляр без шума- баста. С другой стороны, получится, что моя предшественница благодарности собирала, как грибы, а с моим появлением обслуживание многоуважаемых «советских» покупателей резко ухудшилось! – Ладно, пока оставим всё на своих местах, там видно будет, но этот экземпляр доверяю вам. Ольга покрутила образцовой книгой у себя перед носом и собралась восвояси. – Минутку, вы не знаете маленькую, противную старушку, она ругается с продавцом из бакалеи. Надо с этим разобраться, позовите её. —Кого? – Только не бабушку. – Там Даша Черданцева, – сейчас.

При ближайшем рассмотрении, Дарья оказалась эффектной брюнеткой с черными, весёлыми глазами. – Что там у вас произошло? – Спросил я тоном кондового руководителя. Девушка пренебрежительно передёрнула плечиками, подчеркнув тем самым незначительность темы, не заслуживающей внимания серьёзных людей. —Не удивляйтесь, это мои трудовые будни, на языке городской газеты- напряженный ритм строительства коммунизма! – Давно её знаем- это Прасковья, – вмешалась в разговор Непряхина. – Я не разобрала, она и вам чего-то сказанула, -. не удержалась подковырнуть меня продавщица. – Разве, а мне и ни к чему! – Надо прекращать, пронеслась тревожная мысль. – Как же всем надоела эта старая проститутка, – Дашка злобно сверкнула вылетевшими из глаз черными молниями. Да… женщины сложные создания. Опять, в который уже сегодня раз, я был в затруднении: с одной стороны, будучи директором, должен отреагировать на жалобу клиента, с другой- как проверить её объективность? В том, что агрессивная старуха находится в плену заблуждений сам убедился.

В институте представлялось всё в ином свете. Работа пытливой коммерческой мысли, всевозможные усовершенствования в области повышения уровня удовлетворения запросов своих сограждан. Да, мало ли чему нас обучали наивные педагоги. На душе стало грустно и муторно. Первый день моей купеческой деятельности явно не удался.

Глава2 Беседа с начальником развеяла туман

Магазин наш слыл самым престижным в Сапогове и богатым разнообразием товаров и их отменным качеством. Сие обстоятельство объяснялось не удивительными предпринимательскими способностями работников, а принадлежностью его к Орсу при секретном заводе. И «почтовый ящик», и возведённый им жилой район находились в городской черте, но обособленно от традиционной застройки. – На автобусе добираться до автономии минут пятнадцать, а для нашей сонной провинции это солидное расстояние. Тем не менее, в день «привоза» колбасы, оголодавшие сапоговцы утрачивали привычную апатию и, набившись в городской транспорт, ехали париться в очереди.

Посёлочек был ухоженный, весь в зелени, дороги и тротуары асфальтированы, на каждом углу стояли урны. После обшарпанного, вечно перекопанного старого города, он пожал чистотой, порядком, необычной для российского глаза логичной завершенностью. Это была вотчина Предприятия, оно / в силу особой народнохозяйственной важности и подчинённости «непосредственно» / жило своей таинственной, загадочной для городского обывателя жизней. Продукция «ящика», правда, не могла заинтересовать Цру – итогом подвижничества славного коллектива являлись сборно-разборные деревянные домики. Но для нужд министерства «Среднего машиностроения»!

Слух о моём водворении в «колбасном» быстро разнесся по голодным окрестностям, что я и ощутил по возникшему к моей скромной персоне меркантильному интересу со стороны родных и знакомых, которых в изобилии имел, как уроженец этой местности. Пришлось от народа прятаться в подсобных помещениях, ибо с продовольственной программой не смогла управиться сама Кпсс. Приём оказался удачным: перестали здороваться, одолевать просьбами, заискивающе лебезить и узнавать. В довершение ко всему стал преследовать кошмар: окровавленная бабушка из торгового зала хочет отрубить мою голову, а Иван Васильевич говорит подняв палец: – После разруба поверхность колоды не забудь аккуратно очистить и посыпать солью! – Я вскакивал, дико озирался, с трудом возвращаясь в реальность.

Но всё познаётся в сравнении: вспомнил «заводскую проходную, что в люди вывела меня» с толстыми военизированными тётками, стоящими на страже пропускного режима, и стало легче. Однажды, всех рассмешил слесарь Груздев. Его жена- не пустила собственного мужа без пропуска, который тот забыл дома. —Ты меня не узнаёшь? Это я Костя! – взывал к благоразумию женщины, рвущийся потрудиться Константин. – Не имею права, гражданин, предъявите документ! – Так и не прошел. Супруге объявили благодарность за принципиальность, а Груздь развёлся. Весь завод смеялся.