Петр Овчинников - Сапоговские рулады

Я учитель истории-, представился тощий с гордостью. – Не уловив исторической связи с происходящим, я пожал руку педагогу и с облегчением хотел удалиться. —Постойте, вы можете объяснить, почему мои очки провалились в сметану словно в воду, только фонтанчик заметил! – Вы намекаете на необычно жидкую консистенцию продукта, учитель? – Не намекаю, а утверждаю- сметана разбавлена! – Такое оскорбление мне наносили первый в жизни. —Товарищ, вы не правы! Сметана молодая не созрела и ввела в заблуждение, выпад в адрес сметаны отношу на ваше незнание товароведения молочных продуктов. Бегите быстрее домой и пока она не загустела вытаскивайте очки. Вам скоро станет стыдно за свои слова. И потом, они упали с очень большой высоты- и математиком не нужно быть, знаний историка хватит, чтобы понять с какой силой очки вошли в сметану! Ольга Васильевна, клиент плохо видит, проводите его до выхода. Оставив озадаченного подслеповатого, я прошел в холодильник с целью проверить качество молочного продукта и сравнить с проданным худосочному шкрабу.

Органолептический анализ поступившей сметаны подтвердил сомнения любимца ребятишек- одну сорокакилограммовую флягу мой шустрый заместитель превратил, по меньшей мере в три. В той, которую изучил я- ложка стояла! Васильевна прибежала следом и напомнила собаку, виновато виляющую хвостиком. – Как это понимать, товарищ Непряхина? – Она по-настоящему разозлила. Старая торговка оживилась и достала толстую пачку мелких денег. – Возьмите, Сергей Ильич. От многого немножко, не воровство- делёжка! – Не надо, Борис Евгеньевич вызывает, вернусь поговорим.– Вы ему не скажете? – Обернувшись, встретил умоляющий взгляд и загадочно удалился. Она ждала моего возвращения и моментально возникла на противоположной стороне разделяющего нас стола. Такой жалкой Ольгу Васильевну не видел никто. —Забудем инцидент, но…. Беседу прервал деловой мужик с накладной- привёз вино, при его приёмке обнаружилось отсутствие семи бутылок- оказалось, как раз норма боя в пути. – А где раз разбитая посуда? – Ольга развела руки – аккуратно довёз- его! – Пока составляли акт на «разбитие», в винном отделе выстроилась беспокойная очередь. Бурно обсуждалось качество напитка, которое знатоками определялось исключительно крепостью и ценой. Эти параметры должны находиться в обратно пропорциональной зависимости. Чем больше первый и меньше второй, тем потребительские свойства содержимого выше. В данном случае народ выражал одобрение.

Иван Васильевич под наблюдением сотни нетерпеливых глаз затягивал крючком ящики в зону продажи. Бутылки при колыхании издавали нежный малиновый перезвон, лаская слух замершей в напряжении толпы. Вид у Ивана, от осознания миссии особой важности, был значителен и серьёзен. В отдел поставили бойкую на язык Нюру и хмурую коренастую Клавдию Пантелеевну, обладательницу тяжелого взора и не менее увесистой руки, силу которой испытали некоторые ребята. Распродажа началась сразу в ускоренном ритме. Публика была нетерпелива, продавцы деловиты и сноровисты. Заполучившие желаемое, удалялись быстрым шагом спешащих по очень важному делу людей. НО очередь не уменьшалась, наоборот, её голова надувалась, как мыльный пузырь, от прибывающих не организованных товарищей, что вызывало справедливый гнев арьергарда. Атмосфера становилась предгрозовой, раздались первые звуки матерного грома. После особо сильного раската Клавдия Пантелеевна вспомнила о своей принадлежности к женскому сословию и погрозила толпе кулачищем, что охладило пыл ещё не успевших вкусить, а потому не утративших инстинкта самосохранения джентльменов. Пантелеевну уважали и временно наступило затишье, вскоре снова нарушенное боевыми отрядами уже откушавшей, но не утолившей жажды клиентуры. Эти действовали напористо и без компромиссно. Напряжение разрядил диалог двух соискателей истины/истина в вине, говорили древние и потомки с неиссякаемым упорством ищут её/. Гражданин, отмеченный печатью административной значительности, истомившись пребыванием среди неуправляемой аудитории, что уязвляло начальственное самолюбие, углядел своего токаря, лезущего без очереди и раздраженно сделал замечание в адрес обнаглевшего пролетария. —Васюков, ты бы в цехе так в передовики пробивался! – Реакция возбуждённого Васюкова на, в общем, дельное замечание обескуражила командира производства. —Никанорыч, падла рябая, дать бы тебе по рылу! – Побитое оспой лицо Никанорыча, не ожидавшего такого демарша со стороны скромного труженика, покрылось негодующим румянцем, но полемизировать в обстановке далёкой от кабинетной он мудро воздержался. Возмездие оскорбителю последовало неожиданно.

В магазин вошел высокий мосластый парень лет тридцати, верхние пуговицы его рубахи были небрежно расстегнуты. На мускулистой чугунной груди сидел вытатуированный орёл. Нахальные синие глаза, волнистая челка на лбу, не измученном раздумьями, в сочетании с ни разу не глажеными штанами и растоптанными башмаками неимоверного размера, позволяли сделать вывод – в рядах Кпсс детина не состоит. Добрый молодец решительно направился к раздувшемуся от многочисленных желающих достигнуть прилавка изголовью очереди. Васюков, шустрящий как мелкая рыба в заманчивой зоне, утратил бдительность под впечатлением победы над начальством и, ненароком оказался на пути верзилы. Не имея возможности в толчее его обойти, богатырь выдернул преграду словно морковку из грядки и переставил позади себя. Оскорблённый в лучших чувствах подчиненный рябого, вцепившись в брюки, хозяин которых так унизительно поступил с ним, попытался восстановить статус кво не учтя, что дело имеет не с Никанорычем. Парень молча отвесил токарю ленивую оплеуху, под её воздействием мастер резца и повелитель шпинделя вылетел из очереди и затих, позабыв о цели своего визита. Спокойно подойдя к прилавку, ибо никто не хотел присоединяться к обеспамятевшему Васюкову, гражданин приобрёл четыре бутылки портвейна, опустил их в бездонные карманы и не спеша удалился. Наконец, настало время окончания торговли спиртным, установленное властями. Большинство сознательных граждан сокрушенно разводя руками потянулось к выходу, но были и не согласные, выражавшие возмущение.

Нюрка с Клавдией Пантелеевной, привычные ко всякому, с помощью Ивана Васильевича стали невозмутимо выдворять остатки вина в складское помещение, никак не реагируя на тоскливые взгляды «советских покупателей», не угомонившихся в отличии от Васюкова. —Сейчас сюда припрутся, – со знанием дела сказала Непряхина. И точно, не успела она рта закрыть, как в дверях появилось с десяток агрессивных личностей. Одна из них, самая активная, поведала о дне рождения, который совпал с прибытием портвейна в наш магазин. —На этом твоё везение закончилось, товарищ! – Ольга Васильевна ледяным тоном остудила разгоряченную голову именинника. —Вы чё, не русские? – Напирал неопрятный дядя с мокрыми брылами, заполнив помещение вонючими перегоревшими парами. – Советские мы! – Ольга вдруг подскочила к предводителю и с применением физической силы ловко выперла его за дверь, громогласно скомандовав обезглавленной массе. —Милицию ждете? Быстро очистить кабинет! – Лихо! Вы не офицер запаса? – Она пренебрежительно показала на дверь, – эти жиденькие попались. Бывают орехи тверже, но ничего- раскусываем.