Петр Овчинников - Сапоговские рулады

Слава богу, всё проходит. Моё положение материально- ответственного директора упрочилось. Незаметно возникли обязанности заботы, относящиеся сугубо к компетенции первого лица и в этот круг никто не вторгался. Я старался изучить дамские характеры своих подчинённых, не предоставляя им аналогичной возможности, оставаясь невозмутимым и ровным.

Наконец, последовал телефонный звонок начальника с приглашением на приватную беседу. До вызова приходилось с ним сталкиваться по служебным делам, но, так сказать, в группе товарищей: на совещаниях, собраниях и других, нацеливающих на трудовые подвиги мероприятиях. Шеф /представительный господин в соку, одетый во всё заграничное с блестящим лысым черепом/ создавал впечатление доброжелательного неплохого человека. И сейчас Борис Евгеньевич встретил приветливо, пожал руку и распорядился подать кофейку. – Я к тебе, скажу откровенно, долго приглядывался и пришел к выводу- ничего парень! Надеюсь на обоюдность, – Осетров при личном контакте сразу поражал открытостью и увлекающей собеседника убеждённостью, не оставляющей сомнения в своей искренности.

Кабинет начальника выгодно отличался от моего. Всё было выдержано в деловом тоне, ничего лишнего. Сделанные на заказ письменный стол, стулья, журнальный столик, стенные панели под дуб, вызывали уважение к хозяину. Паркетный пол в меру укрывался шерстяным ковром. На обитателей помещения, как положено, строго взирал Владимир Ильич. Борис Евгеньевич являлся заметной фигурой в нашей глухомани, своим столичным видом и манерами он невольно подчёркивал убогость провинциальных руководителей, / многих из них я знал, ибо и мои родители относились к престижному клану столпов общества/. Бориса в Сапогове недолюбливали, он был явно из другой стаи и попал в наши не столь отдалённые от столицы места за какие-то провинности, воспринимая настоящее положение, как нонсенс. Семья осталась в Москве, а шеф отбывал ссылку, пользуясь свободой по возможности весело, не изнуряя себя великими служебными бдениями. —Располагайся, Сергей, не буду спрашивать о первых впечатлениях, не такие они оригинальные, чтобы поразить моё воображение, лучше дам ряд советов, если не глупый парень учтёшь их и быстро сориентируешься. Не возражаешь? —Сочту за честь и обращаюсь в слух! – Меня обещают скоро в главк перевести, и так задержался в вашей дыре, посему темнить смысла нет. Тебе же здесь на первых порах обкататься полезно, – шеф смягчил оценку моей стартовой ситуации. Превратившись в уши, я старался извлечь всё полезное, пользуясь накатившей на Бориса Евгеньевича волной откровений. Скорее всего, ему в окружении женщин не с кем было вот так непринуждённо поговорить. —Во-первых, осмотрись, проясни обстановку и постарайся понять, кто чем дышит, включая всех, вплоть до уборщицы. И запомни, Серёга, они, в свою очередь, рассматривают тебя и находятся в лучшей позиции- объект изучения всегда у кого-то под прицелом и всего один. Учтут любую мелочь, так что их быть не должно. – Я согласно кивнул, преданно глядя на Осетрова. – С бабами не связывайся, догадываешься о чём говорю? В этом смысле мы мало чем отличаемся от французов и наши «ля фамы» сгубили не одну буйную голову. – Начальник потрогал себя за голое темя, из чего я молча сделал вывод, что он не является исключением из интернационального правила.

– А в магазине есть занятные, обратил внимание? – Красивую Дарью не заметить мог только кастрированный слепой, но моя буйная голова была занята осмыслением новой жизненной ситуации, которую надеялся прояснить с помощью отбывающего в иные сферы руководителя. – Не до этого, Борис Евгеньевич. – Бросив недоверчивый взгляд, шеф продолжал-, с бумажками поди уже освоился? Ну, а кухню раскроет Ольга Васильевна. Кстати, хочешь иметь «копеечку», подружись с ней. – «Копеечку», как человек, живущий в мире товарно-денежных отношений, я иметь хотел и совет запомнил, но немного удивился прямолинейности руководства.

Патрон закурил и предложил мне сигарету. – Когда, скажи, успел нахамить Бакману? Сильно разорялся по твоему адресу. – Поперхнувшись дымом я вопросительно уставился на визави. О Бакмане слух до меня не успел докатиться. —Не понял! – Говорил на тонах с кем по телефону? – Вроде было давно, забыть уже успел. Какой-то беспардонный басилка звонил в день моей премьеры. – И что ты ему ляпнул? – Ничего особенного, он первый начал. – Врага ты себе нажил, Сергей Ильич. – Бакман оказался заместителем директора комбината, торговым обслуживанием которого мы в поте лица занимались.

Анализируя услышанное, пришлось прийти к неутешительному выводу- судьба торгаша в эпоху тотального дефицита не завидна. С одной стороны- Прасковья, с другой Бакман, с третьей пожарники и прочие бдительные, сверху устрашают директивные органы. Коллектив ещё….

– Не раскисай, коллега, ты своими замами манипулируй, но с народом будь как отец. Пусть они, сердешные, тявкают, а если все лаять начнёте, тебя же и покусают. Шеф представлял тип виртуозного руководителя, сравнимого даже не с дирижером, а с композитором, умеющим составить из разрозненных нот мелодию, по сложности соответствующую высоте иерархической ступеньки, на которой он в данный момент находился. Но, как часто случается, имел слабости, не чуждые талантливым, артистическим натурам и потому периодически скатывался вниз. Надо отдать должное, не делая из этого трагедии: с той же лёгкостью следовало движение в противоположном направлении. Сдружившись в дальнейшем с Осетровым, я узнал многое из сложной биографии Бориса Евгеньевича и, если бы возвратно- поступательный характер его служебных перемещений приобрёл постоянный вектор, то шеф вполне мог вылететь за пределы солнечной системы.

Глава3. Сметана молодая не созрела и ввела в заблуждение!

Как советовал патрон, я подружился с Ольгой Васильевной, но «копеечек» у меня от этого не прибавилось. Занимался рутинными делами: товарными отчетами, мясо рубил на пару с Иваном Васильевичем, коллектив воспитывал. Руководил! Вроде, всё получалось, кроме одного- не осмеливался вступать в близкий контакт с покупателями, ощущая непонятное чувство вины за право распоряжаться недоступной простому смертному товарной массой. – Сергей Ильич, в зале мужик скандалит- зовёт директора- Непряхина, стоя в дверях развела руками, зная о моей неприязни к территории по ту сторону прилавка. – От меня чего ему надо, вас мало? – Понятия не имею. Уронил очки в свой бидон со сметаной и заладил, как заводной- не уйду пока с главной не поговорю. Думал, что вы женщина. —

В молочном отделе нас ждал длинный костлявый субъект, близоруко изучающий поверхность сметаны. Перегнувшись через прилавок, я тактично потрогал исследователя за плечо.