Дмитрий Ванходло - Солёный вкус солнца

Андрею тогда только исполнилось двадцать пять. Он закончил исторический факультет Пединститута и работал, последнее время, экскурсоводом в кооперативе, который катал по столице приезжих в арендованных за копейки у «Совтрансавто» икарусах. Работа была не пыльной, деньги платили хорошие, даже очень хорошие и, в принципе, все было замечательно, но Андрей чувствовал, что долго эта халява не продлится – это во-первых, во-вторых, только слепой не видел, что происходит в стране и как сгущаются тучи над Горбачевым и демократическим крылом Верховного Совета, а в-третьих, и это, если честно, было главным, так хотелось одним спасительным прыжком выскочить из опостылевшей повседневной рутины в другую, совершенно новую и блестящую жизнь!

Лена, тоже не была в восторге от окружающей действительности. Правда, она грезила Францией, Парижем, но за отсутствием возможности поехать туда, худо-бедно годился и Израиль, благо отбыть в землю обетованную имел возможность любой сын и даже внук любого еврея.

На еврея Андрей совсем не был похож. Он имел темно-русые волосы и серые глаза, росту он был высокого под метр девяносто, но при этом худ и сутуловат. Собственно, по Израильским законам, он евреем и не являлся. Чистокровной еврейкой была только его бабушка по линии отца но этого было достаточно для получения Израильского гражданства. Лена и вовсе была блондинкой. Никаких евреев у нее в роду не было и в помине. Было в ней намешано что-то такое польско-белоруско-латышское, короче, пришествие этой пары, да еще с трехлетним сыном по имени Ваня, в Израиль, было бы, наверное, довольно странным, если бы не еще тысячи таких же, как они «евреев», которые устремились туда в достопамятном 91 году в поисках лучшей доли, но отнюдь не из сионистских соображений…

Автобус катил по окраинам Будапешта. За окном проплывали аккуратные по линейке выстроенные частные дома с ухоженными газончиками. Около многих домов были припаркованы красивые иностранные автомобили.

– Это, значит, социалистическая страна? – спросила Лена.

Их отвезли в бывшие советские казармы, наспех переоборудованные в перевалочный пункт. Въездные ворота, которые за автобусом немедленно закрыли, охраняли вооруженные автоматами венгерские солдаты. Было не совсем понятно, то ли это охраняют репатриантов от мифических палестинских террористов, то ли Венгрию от репатриантов. Второй вариант показался Андрею более вероятным. Он поежился, созерцая одинаковые двухэтажные здания и правильные прямоугольники газонов, окаймленных белыми бордюрами. Холодок шевельнулся в груди, и чуть подзабытые ощущения недавнего армейского прошлого восстали, как зомби. Андрей помотал даже головой, отгоняя наваждение.

Это же всего на несколько часов – сказал он себе – просто транзитная база.

И тут вдруг заплакал Ваня, и заявил сквозь слезы, что он не хочет сюда, что он хочет домой к бабе Ноне. А рядом засуетилась сотрудница СОХНУТА, профессионально и равнодушно интересуясь, почему плачет ребенок, и чем помочь. А измученная бессонной ночью и треволнениями дороги Лена с размаху опустилась на бордюрный камень и отвернулась от всего происходящего.

И в этот момент Андрею вдруг стало страшно! На какую-то секунду, ему вдруг открылось, какую глупость он совершил и как дорого придется за нее заплатить! Впрочем, через мгновение, он уже овладел собой. Он уверенно сказал СОХНУТовской барышне, что все в порядке, а Лена, тоже взяла, видно, себя в руки и занялась ребенком, и очень быстро его успокоила, сказав, что скоро они поедут домой. И это не была ложь. Согласно сионистской концепции, именно домой они и ехали…

В 24:00 по восточно-европейскому времени маленький ТУ-134 венгерской авиакомпании истребителем взмыл в черное ночное небо, и неимоверно красивое озеро огней города Будапешта разлилось под крылом. Наконец, усталость возобладала над нервным возбуждением, и они забылись тревожным, поверхностным сном на высоте 10000 метров над водами Средиземного моря.

В предрассветных сумерках, совершенно разбитые они выбрались из самолетного чрева и спустились по трапу в утреннюю прохладу и неизвестность. Андрей почти ничего не помнил об этих часах, проведенных в аэропорту, видимо, перегруженный мозг отказывался воспринимать новую информацию. Даже знаменитая надпись «Добро пожаловать домой», повторенная на нескольких языках, осталась незамеченной.

В памяти остался только огромный зал, набитый людьми, и то, что безумно хотелось спать, просто хоть спички вставляй в глаза, а делать этого было нельзя, потому что через громкоговоритель все время вызывали вновь прибывших на оформление, а пропустить очередь, означало застрять здесь еще неизвестно насколько. Так, много часов провел Андрей в напряженном ожидании.

Солнце давно поднялось и перевалило за полдень, но в кондиционированном зале жара не ощущалась и лишь по колебанию воздуха над бетоном полосы, которая вся была видна через стеклянную стену, можно было догадаться о том, какое пекло наулице. Ванька спал на пластиковом сидении. Время от времени он просыпался, начинал канючить и проситься домой. Лена то же клевала носом, но спать по-настоящему не могла.

Наконец, Андрей услышал, как назвали его фамилию. Он поднялся и подошел к столу, за которым сидела вконец издерганная плотностью графика и бестолковостью не-выспавшихся, обалдевших от перелета репатриантов, женщина. Она задавала разные бюрократические вопросы и заносила ответы Андрея в компьютер. Андрей слышал ее, как сквозь вату, отвечал с задержками (голова уже совершенно не работала) и, вероятно, производил впечатление полного тормоза, как в прочем, и все остальные.

Когда понадобилось расписаться в каких-то документах, Андрей сообразил, что свою ручку он где-то посеял и попросил ручку у чиновницы. Ее реакция оказалась для него несколько неожиданной. Она почти швырнула ему ручку со словами: Ручку вам! Может, вам еще сопельки утереть?! Андрей опешил от неожиданности, и не нашелся что ответить, но женщина, кажется, сама устыдилась ссей вспышки, и дальнейшее говорила извиняющимся тоном, пряча глаза.

Ну, хоть так – подумал Андрей…

Такси оказалось автомобилем марки «Мерседес». Смешно! Это обстоятельство почти вызвало у него культурный шок! Он никогда прежде не сидел в машинах иностранного производства. И был—то это древний 123-й, удлинненный, с дополнительным рядом сидений, так что и сидеть-то в нем было неудобно, он дымил и тарахтел убитым дизелем, да и набит был под завязку людьми, и их поклажей…

Андрей улыбнулся воспоминанию. Да, совсем немного требовалось, чтобы восхитить советского человека!