Александр Миронов - Республика Татарково – 2. Туманная зыбь

При появлении гостя и аттестации его сопровождающим лицом, заведующая поднялась.

– Здравствуйте. – И выжидающе смотрела на Крючкова.

Наконец он догадался, в чём заминка, и полез во внутренний карман костюма за удостоверением. Подал его Альбине Альбертовне.

– Прошу.

Она просмотрела удостоверение.

– Так вы общественный корреспондент? – как будто бы разочаровано проговорила она, возвращая документ.

– Да, – ответил Геннадий, забирая удостоверение. – А вас что-то не устраивает?

– Да нет… почему же… Мы и вам рады.

«Как раку на без рыбье», – усмехнулся Гена.

– Ну, что же, проходите, садитесь, – показала на стул у свободного стола. – Я сейчас Мойжуге позвоню. Мы только что с ним разговаривали, он в исполкоме. Сейчас примчится.

– А кто такой Мойжуга? – спросил общественный корреспондент, присаживаясь к столу.

– Генеральный директор Кондырёвского торгового объединения, Николай Михайлович.

Альбина Альбертовна подняла трубку телефона и покрутила диск. Вскоре заговорила:

– Мойжуга у вас? Можно его к телефону?.. Николай Михайлович, тут ваше присутствие было бы кстати… Приехал представитель из областной газеты «Знамя»… Хорошо, – она положила трубку и сказала: – Он сейчас прибудет. Минут семь-десять, подождёте?

– Конечно.

– В таком случае, пока ждём… чай или кофе желаете?

Гена смутился, пожал плечами. И «ушки» навострил, памятуя о тех корреспондентах, что приезжают в Татарково. Наверное, также всё начинается: с чая, кофе, может, и с винца … «Не-ет, мы не из таковских! Но от чая или кофе не откажемся. Немного прохладненько после прогулки по улке».

– Да от чайку бы не отказался, – согласился он, снимая с руки ремешок зонтика и вешая его на угол спинки стула, на который присел.

Заведующая сняла с сейфа электрический чайник, напоминающий полусферу шара, и направилась из кабинета, видимо, набрать в него воды.

– Она у нас девушка хорошая, добрая, – пониженным голосом заговорила профсоюзница, – только попала в этот лягушатник себе на горе. Два года уже мучается. Что ни день, то все что-нибудь да случается. И Мойжуга вместе с ней. Уж не рады этому магазину с сюрпризами. Подарок жителям микрорайона. То подвал затопило, сколько продукции попортилось. То плитка облицовочная сыплется, того гляди покупателям на голову отпадёт. Одна бабушка как завизжит – плитка с колонны прямо перед ней под ноги осыпалась. Успела отпрыгнуть. Думали с покупательницей инфаркт от испугу случится. А тут за моим отделом… Приходим утром, – мать честная! – треть стены отшелушилась. Уже на потолки стали с настороженностью посматривать, как бы они не обрушились. Кстати, здесь вот, в коридоре, светильник с потолка открепился. Если бы не провода, так бы и шлёпнулся на пол, или кому-нибудь на голову. Нанимали из жека электрика. Приклеил заново.

Вошла Альбина Альбертовна. Профсоюзница доложилась ей:

– Рассказываю, как мы тут в замке приведений работаем.

– Хорошо, Вера Ивановна, спасибо. Идите в отдел, там, кажется, покупатели подошли.

Вера Ивановна согласно кивнула и вышла из кабинета.

Стало тихо, и Крючкову показалось, что откуда-то зазвучала музыка, и притом на одной ноте, постепенно усиливаясь. Он невольно пробежал по кабинету взглядом и остановил его на чайнике, стоявшем на сейфе за спиной заведующей. Электрочайником он никогда не пользовался, ни на работе, ни дома. Да и не было у него в семье этого чудо техники. Дома всегда обходились газовой плитой, а на работе «печуркой».

«Музыкальный, однако…» – усмехнулся он.

Альбина Альбертовна тем временем выставила из тумбочки стола баночку «Nescafe», белую керамическую кружку, пустую плетёную корзинку и высыпала в неё из бумажного кулька горку шоколадных конфет. И из стола тумбочки достала лёгкую вазочку с печением. Гене невольно взглотнул слюнки. После холодного ветра и дождичка, горячий кофе, да с такими конфетами в век дефицита, печением…

9

В кабинет вошёл человек. Рост средний, плотного телосложения, волосы с проседью, которые прикрывала фетровая шляпа, лицо энергичное. Глаза открытые, но левый глаз как будто с прищуром, что выражало не то насмешку, не то удивление. При его появлении заведующая приподнялась.

– Вот, Николай Михайлович, человек из газеты, – показала на гостя плавным движением руки.

– Понял, Аллочка, понял. Это хорошо.

Николай Михайлович прошёл к человеку из газеты и протянул ему руку. Гена, поднявшись, в ответ пожал её.

А Альбина Альбертовна продолжала пояснять:

– А это наш генеральный директор торгового объединения…

Опередил директор, представился:

– Мойжуга, Николай Михайлович.

– Крючков, Геннадий Миронович, – отрапортовал Гена и полез в карман за удостоверением. Подал его.

Генеральный посмотрел в него и вдруг заулыбался.

– Слушайте, Геннадий Миронович, а не вы ли были автором фельетона, кажется, с «Шоколадным отливом», про Татарково?

Гена тоже улыбнулся и со скромностью ответил:

– Да, был грех…

– Ага, если вы так и с нами согрешите, то будем считать, что дело в шляпе.

И повернулся к заведующей.

– Помнишь, Аллочка? Наши продавщицы, кто из Татарково, по всему торгу его читали, смеялись? Да и мы вместе с ними. Нет, хорошо, что такого товарища к нам прислали. Фельетончик тут просто необходим. – И, заметив, что прервал чаепитие гостя, сказал: – Да вы пейте, кушайте. А мы пока с Альбиной Альбертовной документацию подготовим.

Альбина Альбертовна достала ключи из халата и подошла к сейфу. Открыв его, выложила на стол папку и распустила на ней тесёмочки. Раскрыла.

К её столу подошёл Мойжуга.

Гена доел надкусанное печение, запил его двумя глотками кофе. И был готов к работе. Это заметил и Мойжуга.

– Тут вот, Геннадий Миронович, какая ситуация, – начал он. – Два года назад, то есть в восемьдесят четвертом году был введён в эксплуатацию этот пятиэтажный дом. И как везде и всюду, под наш торг был выделен самый элитный этаж, то есть первый, с частью подвального помещения под склад и под техническое оборудование. Залы блестели от керамической плитки – глаза радовали. Паркет из половой плитки – обувь. Словом, работай да радуйся, доставляй покупателю и себе удовольствие. Так оно и было. Первое время. А потом в зале завёлся Барабашка, начал отколупывать со стен плитку. Как не придут продавцы утром, глядь, три-пять плиток на полу. А дальше больше – квадратами стала осыпаться. – Николай Михайлович с иронией усмехнулся и продолжил: – А по осени в подвальных помещениях Водяной поселился. Всю воду с улицы стал к себе в подвал собирать. Затопил нам слад, подсобки, где находятся холодильные камеры. Ему-то это дело забавное, а нам слёзы.

– Интересное явление. Отчего же так? – заинтересовался общественный корреспондент.