Алексей Черемисин - Переполох в казарме

Он любил срубать деньги с людей за закрытие тех или иных уголовных дел, откровенно крышевал криминал, который расплачивался потом с ним валютой, наркотиками и девочками, а порой, время от времени, немножко педофильничал, считая сексуальные отношения с малолетками куда как более острыми в ощущениях, чем со взрослыми бабами.

О том, что своими поступками он ведет себя словно полная оборзевшая свинья, которая, имея погоны прокурора, нарушает все мыслимые и немыслимые законы общества, Николай совершенно никогда не думал. Да и вообще – чувствуя за собою силу и власть, он всегда относился к обычным людям как к совершенно бесправным и тупым скотам.

Когда президент принял решение о массовом призыве не служивших ранее в армию, Колян серьезно призадумался, а не стать ли ему на время инвалидом, тем более что связи с врачами ему позволяли это провернуть, но внезапно высокое руководство из столицы поставило жесткое условие: или служишь, или увольняешься.

Конечно, Николай мог бы использовать свои связи и остаться в Тамбовском гарнизоне – но где? За исключением бригады спецназа ГРУ в городе ничего не было, а в спецназ Коляну соваться совсем не хотелось. Он привык к более размеренной и спокойной жизни. И тут совершенно внезапно подвернулся показавшийся удобным новый выход из ситуации из Пиздосранска.

Лучше всех поставлял для Коли школьниц знатный в Тамбове сутенер и мошенник, известный в криминале как Александр Секач. Сразу после приказа главнокомандующего друг Сани подтянул к себе под офицерское крыло всех бывших друзей, в том числе описанного выше прощелыгу.

Секач подключил дополнительно свои связи, и вот – вскоре сутенер сообщил Коляну, что он теперь ни много ни мало сам, мать его еб, настоящий корнет, и что в счет будущих заслуг мошенник готов обеспечить прокурору совершенно спокойную, сытную и ненавязчивую службу, но в ебенях под Пиздосранском.

Под будущими заслугами подразумевалось криминальное прикрытие незаконной деятельности Секача, а также отмаз от тюрьмы некоторых его странных и темных друзей. Чаще всего Скорострелу приходилось спасать негра Мамбуду, и прокурор аж поморщился, припомнив, как этот неблагодарный засранец чуть было не выебал его прошлой ночью в очко.

Колян согласился на предложение мошенника, поднял дополнительно свои связи, которые серьезно надавили на генерала, и был уверен, что все у него будет в шоколаде, пока предыдущая ночь и начало утра не показали, что в реальности Скорострел оказался в глубочайшей грязной жопе.

Встав в строй, Колян угрюмо посмотрел на командира роты, который продолжал свой мини-развод перед казармой и тяжело вздохнул, поняв, что служба светит ему, походу, той еще вонючей пиздой.

– Внимание, рота! Уборщики территории и расположения, выйти из строя!

Из взводных колонн, сделав два строевых шага и развернувшись лицом в сторону товарищей, вышли по пять солдат от каждого взвода, уже не самых молодых. В частности, бригадой уборщиков от химиков командовал Чика.

– По рабочим местам – шагом марш! – приказал Вася, а потом развернулся к роте и скомандовал: – Внимание, рота! В походную колонну! Повзводно! Первый взвод направляющий, вокруг плаца, левое плечо, бегом – марш!

И сам весьма активно побежал во главе роты, задавая темп.

К радости Николая, босиком бежал не он один, компанию ему составил Мамбуда, одетый только в набедренную повязку из какой-то соломы и объемную связку чеснока на шее. В руках при этом, словно копье, негр держал длинный ротный дрын, на конец которого приклеил разноцветные перья каких-то странных экзотических птиц.

Цепляя ногами какие-то мелкие камни и осколки стекла Колян бежал и охуевал от боли и желания поссать, но и другим новобранцам было при этом не лучше.

Тяжелые берцы и неумение правильно мотать портянки буквально на глазах превращали их ноги в окорочка, а Вася оказался к тому же ярый спортсмен и несся вокруг плаца как мощный паровоз, за которым постепенно все больше и больше растягивался состав из задыхающихся солдат.

Когда ротный нагнал, в конце концов, самого отставшего бойца, замкнув тем самым круг, а это оказался повар Серега, он дал ему смачного пенделя и коротким жестом указал на парня Мамбуде.

Негр улыбнулся довольно, пизданул Серегу дрыном по хребту и, поняв, что тот продолжает оставать, откровенно достал из недр набедренной повязки (нет, не елду, как вы подумали) очень хлесткую плетку!

Когда Серега охватил плетью по голой спине, он взвизгнул будто поросенок и резко побежал вперед, словно и не задыхался до этого и не хватался за сердце! А Мамбуда, явив публике чудо, бросился пороть остальных отстающих, словно надсмотрщик рабов на галерах!

– Не отставать! – орал Вася, постепенно наращивая темп. – Вы спецназ! Шире шаг! Подтянитесь! Сохраняйте строй!

Ужасная экзекуция бегом продолжалась полчаса, после чего ротный, к радости новобранцев, развернулся, наконец, и повел роту к казарме.

– Двадцать минут на утренний туалет и на заправку кроватей! – объявил офицер бойцам. – Дальше строимся на завтрак и идем на развод, понедельник день тяжелый. Справа в колонну по одному, в расположение, бегом марш!

Счастливый Коля бегом понесся первым делом в сортир и с диким кайфом выпустил струю в очко! Струя была такой дикой мощи, что чуть было не расколола даже нахуй то очко!

– А-а-а! Мать вашу! Пиздец как мне заебись! – выдал Коля и вдруг почувствовал чью-то мощную черную руку у себя на плече.

Обернувшись, прокурор увидел, что на него таращится довольный чем-то негр Мамбуда, который по-доброму улыбнулся и протянул Скорострелу уже облизанный красный леденец на палочке.

– Нет-нет, я не ем сладкое! – поспешно открестился Колян, который с перепугу еще едва и не обкакался, и мухой, забыв до конца доссать, метнулся обратно в расположение.

Пробегая мимо умывальника (небольшое помещение как предбанник к сортиру, примерно на восемь раковин со старыми зеркалами) прокурор окончательно охуел от творящейся там дикой вакханалии.

Если он правильно понимал все из вечерней поверки, то численность роты составляла порядка сотни, плюс-минус единицы, человек. И теперь все эти сто рыл усиленно и быстро мыли в раковинах ебальники, яйца, подмышки, ноги (задирая их как гимнасты), чистили зубы, сморкались, брились и даже ссали. Последнее, кстати, судя по всему, могли позволить себе только старослужащие роты.

Представив, что через эти восемь умывальников должно пройти огромное количество людей, а также то, что нужно до кучи кровати заправить и одеться, причем все вместе за двадцать минут, Колян окончательно осознал, что он попал в ад.

Дабы совсем уж, видимо, добить настроение Коли, к нему подскочил Чика, отвечающий за уборку территории, и взволнованным голосом сказал: