Татьяна Богатова - Нико-лав

– Ну не все же такие продвинутые, как вы с Наташкой, – усмехнулся Лавров.

– Овца Алёнка, – зло сказал Генка, – и неблагодарная. Мы её с Наташкой растили-кормили, а она теперь знаться с нами не хочет.

Валерка собрался было возразить, но препираться с соседом не хотелось. Поэтому, он промолчал и поднимаясь со скамьи, кивнул Генке.

– Ну ладно, Генок, пойду я. Отдохнуть хочется, а то завтра снова – труба зовёт.

– Вот я и говорю, не фиг на олигархов горбатиться! Группу делай! Сейчас, конечно, подороже будет это дело. Но я ходы-выходы знаю, всё тебе подскажу. С твоей зарплатой тебе, знаешь, какую пенсию назначат, нечета нашим с Наташкой. Будешь, как сыр в масле кататься и льготами ещё пользоваться.

– Нет уж, Генок, реальные мужики не ищут лёгких путей.

– Ну-ну, – ухмыльнулся вслед Валерке Генка, убеждённый в том, что сосед отказывается от идеи с инвалидностью только потому, что наметил другой путь обеспечить себе будущее.

«Наверняка, – подумал Генка, – этот красавчик тёлку богатую окучивает. И вскоре станет, либо зятем олигарха, либо мужем олигархини».

Не укладывалось у Генки в голове, что кто-то может работать каждый день, и если не получать от этого удовольствие, то во всяком случае, нормально это воспринимать.

***

Поднявшись на четвёртый этаж, Валерка внезапно почувствовал усталость. Отпер дверь, скинув кроссовки, аккуратно поставил их в сторону от двери. В комнате повесил в шкаф куртку и не снимая остальной одежды, улёгся на диване. Тянуться за пультом от телевизора было лень. Звук и мелькание картинок казались сейчас для Лаврова досадной помехой. Из головы не шёл разговор с Генкой. На его инвалидность Валере было наплевать, а вот сообщение об Алёнке почему-то запало ему в душу.

Генка с сестрой оставались единственными соседями Валеры, из жильцов четвёртого этажа, которые заселились в этот дом, со дня его сдачи и жили по сегодняшний день. Дом оказался одним из последних строений второй половины восьмидесятых, квартиру в котором жильцы получили бесплатно. Родители Валеры и Гены с Алёной переехали в этот дом из примыкающего к промышленной зоне района, на левом берегу разделяющей город реки, по программе переселения из ветхого жилья.

Отцы были строителями. В середине девяностых, когда строительные предприятия закрывались одно за другим, оба остались без работы. Отец Лаврова подрядился работать на стройке в Москве и спустя три месяца погиб, сорвавшись с большой высоты. Генкин отец принялся таксовать на своей шестёрке. Однажды, его нашли в обгоревшей машине, далеко за городом. Мать Генки с Алёной, к тому времени тоже оставшаяся после сокращения без работы, чтобы прокормить семью, принялась челночить. У неё неплохо получалось торговать нижним бельём. Вот только времени, ни на себя, ни на детей уже не оставалось. Таившаяся в ней болезнь, рак груди, проявилась уже на четвёртой стадии. Она умерла, оставив круглыми сиротами двадцатилетнего Генку и десятилетнюю Алёнку.

В начале двухтысячного года Валеркина мать, школьный учитель немецкого, использовав подвернувшуюся возможность, через несколько месяцев после смерти мужа, уехала на заработки в Италию, перебравшись затем во Францию. Сразу после гибели мужа она пребывала в отчаянии. Размер её заработной платы не дотягивал до прожиточного минимума, необходимого даже для одного человека. Пенсия по потере кормильца на детей оказалась мизерной, поскольку мужу платили «в конверте». Единственное, чем помог хозяин предприятия, по направлению которого мужчина попал на злополучное строительство, это выплатил внушительную сумму денег. Небольшую часть этих средств женщина потратила на заграничный паспорт и билеты, а остальное оставила сыну, чтобы он мог, по меньшей мере, в течение полугода, ежемесячно платить за квартиру и попросту не умереть с голоду.

Четырнадцатилетнюю дочь Ирину, сестру Валеры, на это время забрала к себе тётка, сама едва сводившая концы с концами. Шестнадцатилетний Валерка оказался предоставлен сам себе. Тётка изредка навещала его, приносила немного денег. Валера, к счастью, избежав дурных компаний и разного рода неприятностей в виде алкоголя, наркотиков и повально охватившей молодое поколение города игромании, вполне успешно закончил среднюю школу и поступил в технический университет на факультет инженеров транспорта. В конце девяностых профессия инженера популярностью не пользовалась. Так что, Лаврову, без особого напряга сдавшего на отлично профилирующий предмет физику и присовокупив к оценке средний балл аттестата, который у него оказался довольно высоким, по сравнению с другими абитуриентами, вскоре удалось стать первокурсником.

Сразу после вступительных экзаменов Валере посчастливилось устроиться дворником в жилищное управление. В связи с тем, что здание ЖЭУ удачно располагалось рядом с домом, Валерка успевал рано утром, перед занятиями, взяв инвентарь, убирать вверенный ему участок. Несмотря на то, что оставленные матерью деньги подходили к концу, теперь, получив постоянную работу, можно было не опасаться, что он останется без средств к существованию. А после зимней сессии, по результатам которой ему была назначена повышенная стипендия, Валера даже собирался забрать у тётки сестру.

Но тут неожиданно вернулась после годового отсутствия мать и увезла дочь с собой за границу. С раннего детства Ирина страдала тяжёлым хроническим арахноидитом. Девочку мучили частые головные боли и эпизодические, но не менее изнурительные приступы головокружения, приводящие к обморокам.

Мать с дочерью оставались во Франции по сегодняшний день. Женщина до сих пор пребывала на полулегальном положении, возвращаясь в Россию каждые три года, чтобы переоформить рабочую визу. Она ухаживала за пожилым, состоятельным мужчиной и жила вместе с дочерью в его доме. Помимо небольшого денежного вознаграждения, предоставления жилья и питания для женщин, хозяин оформил опекунство над Ириной, благодаря чему она получила от государства Франции бесплатное лечение.

Приезжая ненадолго домой, мать то и дело просила у сына прощения, звала с собой, но не очень настойчиво. Когда она попыталась в первый приезд отдать ему деньги, которые привезла, Валерка искренне возмутился и деньги не взял. Женщина расплакалась от обиды, но сын обнял её и ласково проговорил: «Ну что ты, мам? Мне девятнадцать лет. Я вполне способен заработать на себя. В ЖЭКе стали побольше платить и подработать дают, платёжные квитанции разносить. А вдобавок, я во время летних каникул на комбинате работал, – улыбнулся он, пытаясь её подбодрить, потому что после его слов о том, что ему девятнадцать лет, мать пуще залилась слезами. – Забыла? Я же тебе говорил, что меня уже второй год оформляют на платную практику и оставляют потом ещё на два месяца». «Ох, сынок, – сквозь рыдания проговорила женщина, – разве могли мы с папой подумать, что нам с Иришей придётся в чужом краю выживать, а тебе с молодых лет шпалы на заводе ворочать!» «Ничего мам, – прижал её с улыбкой Валера, – зато плечевой пояс развивается, в качалку не надо ходить. Видишь, какой я у тебя сильный?» Безуспешно пытаясь унять слёзы, мать обняла его в ответ. Когда она немного успокоилась, Валера серьёзно продолжил: «Мам, я сам должен вам с Иринкой помогать, а не у тебя последние деньги забирать. Неужели я не понимаю, что вы там живёте только ради того, чтобы Ирину как следует лечили, и вовсе не шикуете. Если уж ты привезла их, то лучше тёте отдай, за то, что Ирина у неё жила. И не придумывай больше мне никаких денег привозить. Поняла? Обещаешь?» Скрепя сердце, женщина кивнула, вынудив сына, в свою очередь, пообещать, если ему вдруг неожиданно понадобится помощь, то он непременно обратится к матери. Впоследствии, мать действительно прекратила попытки оставить сыну денег. Вместо этого, стала привозить ему одежду, отказаться от которой он не мог, поскольку, вещи покупались специально для него и к тому же, выбирала их трогательно любящая брата Ирина.