Татьяна Богатова - Нико-лав

Не прошло и полугода, после возвращения восемнадцатилетней Алёны домой, как неожиданное событие в корне изменило её жизнь. Вечером, забирая с собой Костика, она иногда заходила с ним по пути домой в магазин, чтобы порадовать малыша каким-нибудь нехитрым лакомством. Как-то раз, в пятницу, когда всех детей из группы разобрали, Алёнка вернулась с племянником пораньше. Заметив в комнате голую Наталью на диване, рядом с обнажённым мужским телом, Алёна поспешила увести четырёхлетнего Костика в кухню, подальше от неподобающего для ребёнка зрелища голых родителей. Однако, мужчина на постели оказался не Генкой. Увидев его, когда он, уже одетый, высокий, сутулый, коротко стриженный почти наголо, мелькнул в дверях, Алёнка узнала в нём несколько раз сидевшего в тюрьме соседа с восьмого этажа. Запахивая на себе халат, благоухая запахом перегара и цинично улыбаясь, Наталья вступила в кухню. – А где Гена? – грустно глянула на неё Алёна.

– Не твоё дело, – грубо оборвала её Наталья, тридцатилетняя, низкорослая женщина, с большой грудью, округлым животом и узкими бёдрами, с короткой стрижкой на всклокоченных волосах, коньячного цвета. – Какого хрена ты Костьку так рано из сада притащила, не покормив?

– Он покушал, поужинал, – смущённо заторопилась Алёнка.

– А чего ты его тогда в кухню поволокла? Тут жрачки нету.

– Мы пойдём, погуляем ещё… на улицу, ладно?

– Валяйте, – зевнула Наталья, потянув со стола в кухне пачку с сигаретами.

А когда Алёна и мальчик вернулись с прогулки, разразился скандал.

– Пошла отсюда, проститутка! – орал Генка на весь этаж. – Ты ещё хахалей своих будешь сюда приводить! И ребёнок должен на всё это смотреть!

– Гена… что ты?! – испуганно пыталась оправдаться Алёнка, не соображая толком, стоит ли ей рассказать брату о том, что это его жену она застала с чужим мужиком.

– Ага, – поддакнула Наталья, – шалава! Я, Ген, из магазина-то пришла, а эти двое в комнате кувыркаются. А Костика в кухне закрыли, представляешь?

Костик, забившись от скандала под кухонный стол, тихо хныкал, опасаясь заорать и получить за это от матери подзатыльник.

– Наташа …, – сорвался голос у Алёнки.

– Выкатывайся! – завопил Генка. – И чтобы близко больше не подходила к нашему дому!

Наталья с готовностью подтащила к двери единственную в доме объёмную, спортивную сумку, уместившую в себя немногочисленные вещи Алёнки, которые Генкина жена незаметно успела туда насовать.

– Гена, – пролепетала Алёнка, – куда же я пойду?

– А меня не е…т, – грубо выругался Генка. – К хахалю своему катись! С кем трахаешься, с тем и живи!

– Так он у неё, может, не один, – ехидно ухмыльнулась Наталья.

– Значит, есть выбор, – осклабился Генка, – тащись к любому.

– Мамалёна… мамалёна, – последнее, что услышала Алёнка, выбегая из родительской квартиры.

Вслед ей полетела сумка с вещами.

***

Подхватив сумку, Алёнка бежала по улице, с трудом подавляя рыдания. Остановилась только в скверике, неподалёку от автобусной остановки. Присела на скамью и утирая ладошкой слёзы со щёк, потянула из кармана сотовый телефон. К счастью, немного денег оставалось. Алёна набрала номер тёти. Всхлипывая от обиды, рассказала женщине как лишилась крова и попросила разрешения приехать к ней.

– Ты не волнуйся, тёть Зоя, я на шее у тебя сидеть не собираюсь. Я на работу сразу устроюсь. Не получится в детсад, дворником пойду, посудомойкой, да кем угодно. Где найду, там и буду работать.

– Да негде у нас в райцентре устроиться, – грустно проговорила Зоя. – Но Генка-то какой сволочной. Это же надо! Сестру родную, на улицу!

– Тёть Зоя, он не виноват, – торопливо заступилась за брата Алёнка. – Это Наталья ему в уши напела. Видно, испугалась, что я расскажу Гене про её любовника.

– Вот сучка! Алёнушка, ты не спеши приезжать. Подожди немного, милая.

– Тётя Зоя, – вновь расплакалась Алёнка, – мне же ночевать негде. Куда мне идти? Где ждать? В подвале каком-нибудь? Туда тоже не пустят. Все подъезды сейчас с домофонами…

– Да что ты, лапушка моя родная, – испугалась женщина. – Я же тебя не гоню. Ты подожди несколько минут. Я сейчас подруге маминой позвоню. Мы с ней недавно только разговаривали. Она женщина пожилая и жаловалась, что за ней ухаживать некому.

Так Алёнка оказалась у Любови Евсеевны. Работала по-прежнему в детском саду, рядом с бывшим жильём. Только теперь уже не приводила Костика домой. Мальчика забирала соседка с первого этажа, приходившая за своей дочкой. Нянечка в Алёнкиной группе, Нина, как-то раз спросила, почему теперь Алёна не отводит племянника домой.

– Я теперь в другом месте живу, – грустно улыбнулась девушка.

– Где это? Замуж что ли вышла?

– Нет, что ты! У пожилой женщины живу, ухаживаю за ней.

– Насколько пожилой?

– Девяносто лет.

– Ух ты! За квартиру?

– Ну, в общем, да, – смущённо пожала плечами Алёна.

– Как это, в общем? Уход оформила? С правом наследования?

– Вроде нет, – растерялась Алёнка. – Любовь Евсеевна завещание на меня написала.

– Фьюить, – присвистнула Нина, – завещание это ерунда! Сегодня на тебя, завтра на другого родственника напишет.

– Нету у неё родственников.

– Это сейчас нет, когда ухаживать надо, – убеждённо сказала женщина, – а как помрёт, так сразу объявятся какие-нибудь племянники.

– Не знаю, Нин, что же я могу сделать?

– Надо, чтобы она дарственную на тебя оформила. Тогда уж никто к этой квартире не подступится.

– Не буду я ничего говорить, Нина. Я и так, живу у неё. Крыша над головой есть.

– А где крыша-то? – уточнила Нина.

– В смысле? – не поняла Алёнка.

– В каком районе квартира?

– А, в центре, дом на Главной площади, там, где сейчас Пенсионный фонд на первом этаже.

– Да ты что?! Вот это да! А родственников точно нету?

– Тётя Зоя сказала, что нет. Любовь Евсеевна была военным врачом, хирургом. Как и её муж. Только он давно умер и сын их тоже.

– Вот, а у сына дети остались?

– Нет, – покачала головой Алёнка, – он никогда женат не был.

– А он точно умер?

– Нина, да ты почему спрашиваешь?

– Кто знает, Алёнка, бывает всякое. Может бабка эта из ума выжила и не помнит, что сын где-нибудь далеко, например, на Север уехал.

– Нет, Нина, он у нас на кладбище похоронен, рядом с её мужем. Я сама Любовь Евсеевну как-то на могилки к ним отвозила.

– Как же ты возила?

– Такси вызывала. Правда Любовь Евсеевну с трудом с четвёртого этажа сволокла. Там же лифта нет.

– Ой, как же ты дотащила? Толстая она?

– Нет, наоборот, худая, сухонькая вся. Но и правда трудно было. Она на меня так навалилась, еле сползли с ней вниз. А подниматься почему-то легче было. Только старенькая она, конечно. После этой поездки настолько переутомилась, что уснула и проспала до следующего утра.