Езид Гехинский - Слово мудрости. Афоризмы, размышления, наставления. Книга вторая

Несправедливость, доведенная до крайностей, становится преступлением.

Всегда рост преступлений против собственности дает нам возможность говорить о росте нужды населения, а рост преступлений против жизни – о росте его нравственной одичалости.

Одни преступления прокладывают путь другим.

Всякая потребность утихает, а всякий порок увеличивается от удовлетворения.

Наше раскаяние – это обычно не столько сожаление о зле, которое совершили мы, сколько боязнь зла, которое могут причинить нам в ответ.

Раскаиваться хорошо, но не делать зла еще лучше.

Все становится более утонченным: музыка когда-то была шумом, сатира – пасквилем и там, где сегодня говорят «будьте любезны», – некогда давали затрещину.

Закон вождей индейских племен ирокезов гласил: «Обдумывая свои поступки, мы обязаны учитывать воздействие каждого нашего решения на последующие семь поколений людей».

Никакое внешнее принуждение не может поддержать человека ни на умственной, ни на нравственной высоте, когда он сам не желает держаться на ней.

Одни люди, сделав кому-нибудь одолжение, склонны требовать от него признательности. Другие не склонны к этому, но все же в глубине души считают его своим должником и отдают себе отчет в том, что они сделали. Есть, наконец, и такие, которые некоторым образом и не отдают себе отчета в том, что они сделали; они подобны лозе, приносящей виноград и ничего не добивающейся после того, как произведет свой плод: так бегает лошадь, так выслеживает собака, так собирает мед пчела.

Тот, кто делает добро другому, делает добро самому себе не в смысле последствий, но самым актом делания добра, так как сознание сделанного добра является высшей наградой для человека.

Доверие к добропорядочности другого является достаточно веским свидетельством собственной…

Нечестным все кажется нечестным.

Чем честнее человек, тем менее он подозревает других в бесчестности; низкая душа предполагает всегда и самые низкие побуждения у благородных поступков.

Высокие души с трудом допускают существование зла и неблагодарности, и нужны жестокие жизненные уроки, чтобы они познали всю глубину человеческой низости; потом, когда их обучение в этом смысле закончено, они возвышаются до той снисходительности, которая является высшей степенью презрения.

…Многие сделались жестокосердными потому, что раньше были сострадательны и часто видели себя обманутыми.

Природа устроила так, что обиды помнятся дольше, чем добрые поступки. Добро забывается, а обиды упорно держатся в памяти.

Лучше обидеть кого-нибудь один-единственный раз, чем постоянно терпеть самому обиду.

Я буду рад, если и впредь ко мне будут обращать лишь такие, порожденные сверхтребовательностью, упреки. Но некоторые несправедливо требуют от меня, чтобы я делал то, чего я не обязан делать, и притом гораздо настойчивее, чем требуют от себя того, что они обязаны делать.

Никакое участие к другому, никакое сострадание по отношению к нему не может налагать на меня обязательства терпеть от него обиды, то есть подвергаться несправедливости.

Люди легко находят оправдания собственным поступкам и в то же время возмущаются аналогичным действиям других.

Каждый убежден, что другие ошибаются, когда судят о нем, и что он не ошибается, когда судит о других.

Почти все люди охотно расплачиваются за мелкие одолжения, большинство бывает признательно за немаловажные, но почти никто не чувствует благодарности за крупные.

Бывают услуги настолько большие, что рассчитаться за них можно только неблагодарностью.

Большие одолжения делают не благодарных, а мстительных…

Благодеяния приятны только тогда, когда знаешь, что можешь за них отплатить; когда же они непомерны, то вместо благодарности воздаешь за них ненавистью.

Ничто так неизменно не влечет за собой неблагодарности, как одолжения, за которые никакая благодарность не была бы достаточна велика.

Люди не только забывают благодеяния и обиды, но даже склонны ненавидеть своих благодетелей и прощать обидчиков. Необходимость отблагодарить за добро и отомстить за зло кажется им рабством, которому они не желают покоряться.

Нет возможности всем делать добро, но в отношении ко всем можно проявлять доброжелательность.

Если храбрость и честолюбие не регулируются благожелательностью, они могут сделать из человека только тирана или разбойника.

В соединении с добрым побуждением крепкая воля настолько является источником благоденствия и счастья, насколько она, при отсутствии нравственных начал, есть источник зла.

Всякая безнравственность проистекает из коллизии должного с желаемым, страстей с разумом – и имеет источником силу чувственных побуждений и слабость моральной воли.

Со всякого излишества, со всякого злоупотребления, видимо или невидимо, взимается пеня. Закон возмездия правит странами и народами и ни на йоту не уклоняется от своей цели. Против него тщетно злоумышлять, строить козни, придумывать средства обороны: сама суть вещей не поддается продолжительному дурному руководству. Гибельный произвол, пошлая искусственность не благословляются долготою дней.

Чужой беде не радуйся.

Сегодня мне, завтра тебе.

Добрый пример по кругу возвращается к подавшему его, как дурные примеры обрушиваются на голову зачинателей зла.

Добро и зло, которое мы делаем другим, мне кажется, часто отражается на нас самих.

Подведешь другого – пострадаешь сам.

Того, кто питает к людям всеобщую любовь, кто делает им пользу, небо непременно осчастливит. А того, кто делает людям зло, обманывает людей, небо непременно покарает.

Кто плавает в грехе, утонет в горе.

Кто помогает людям, у того и свои желания сбываются.