Езид Гехинский - Слово мудрости. Афоризмы, размышления, наставления. Книга вторая

Любая этика есть утверждение жизни, которое основывается на осознаваемом всеми представлении об угрозе жизни.

Всякий здравомыслящий человек легко поймет, что в этом мире уважение и любовь окружающих нужны для его собственного счастья и что для всех, кто вредит себе своими пороками и навлекает на себя презрение общества, жизнь становится мучительным бременем.

Ничто так не способствует людской добродетели, как законодательство.

Там, где закон прекращает свое действие, обществу не остается ничего другого, кроме как неустанно внушать индивиду, в сколь сильной степени он служит собственному благу, содействуя благу других.

Такой принцип как «золотая середина», представляет собой наивысший принцип.

Добродетель – и в этом заключается ключевой момент – учения Аристотеля – представляет собой меру, золотую середину между двумя крайностями: избытком и недостатком.

Золотая середина.

Будучи серединой между крайностями пороков, добродетель оказывается вполне строгой и определенной; порок же беспределен. Добродетель как бы устанавливает предел пороку – формирует бесформенное. Эта мысль в различных вариациях проходит через всю историю европейской философии: добро проявляется через ограничение, формование стихии естества, зло бесформенно (в смысле необузданно).

В нравственности речь идет не о законах, «по которым все происходит», а о законах, «по которым все должно происходить».

Человек становится добродетельным благодаря полученному воспитанию и личным духовным усилиям по самосовершенствованию.

«Мир представляет собою жестокую драму раздвоения воли к жизни». Одно живое существо утверждает себя в нем за счет другого. Жестокая проза жизни противоречит требованиям нравственного принципа. Этика и необходимость жизни находятся в непримиримо напряженном противостоянии. Человеку не дано вырваться из этой ситуации раздвоенности.

Мы непременно становимся врагами людей, если мы можем быть счастливы только через их несчастье.

Нравственный человек не может достигать собственного счастья за счет несчастья других.

Когда нам платят за благородный поступок, его у нас отнимают.

Требовать благодарности за каждое из своих благодеяний – значит торговать ими.

Истинная этика начинается там, где от слов переходят к делам.

Мораль, состоящая из запретов, позволяла бы нам уживаться, но никак не совершенствоваться. Когда есть только запреты, но нет стимулов, вся система регуляции поведения становится неэффективной, ибо в ней невозможно развитие.

Целью этики теперь становится не только внутреннее совершенствование индивида, но и воздействие последнего на других людей и на весь мир.

Трудно привести к добру нравоучением, легко примером.

Во все времена моралисты не уставали жаловаться на резкое падение нравов.

То, что мы требуем от других с позиции нравственности, мы обязаны требовать и от себя, что мы не требуем от себя, мы не вправе требовать и от других.

Никто не должен давать другим указаний, которым не следует сам.

Вообще, странно требовать от моралиста, чтобы он не проповедовал иных добродетелей, кроме тех, какие сам имеет.

Как тяжело моралисту и грешить и не грешить.

У добродетели много проповедников и мало мучеников.

Кто берется давать наставления, должен считать себя искуснее тех, кому он их дает: малейшая его погрешность заслуживает порицания.

Проповедовать мораль легко, обосновать ее трудно.

Люди по своей натуре таковы, что не меньше привязываются к тем, кому сделали добро сами, чем к тем, кто сделал добро им.

Мы более любим тех, которым мы делаем добро, нежели тех, которые добро делают нам.

Мы преисполнены нежности к тем, кому делаем добро, и страстно ненавидим тех, кому нанесли много обид.

Считается признанным, что люди привязываются к тем, кому они помогли. Это говорит о доброте природы: способность любить – вот поистине заслуженная награда за благое дело.

О присутствующих не говорят, об отсутствующих злословят.

Отсутствующие всегда оказываются виноватыми.

Отсутствующие всегда остаются виноватыми; присутствующие всегда имеют возможность оправдаться.

Мы с легким сердцем соглашаемся и поддакиваем присутствующему, когда он обвиняет отсутствующего, то же самое мы делаем, когда через некоторое время они меняются ролями. Иногда это происходит вполне искренно, настолько каждый из них бывает убедителен.

Если ваш оппонент искажает в споре с вами то, что вы говорили, то представьте в каком неприглядном виде он представляет вас в ваше отсутствие.

Истинная этика не заключается ни в жизнеотрицании, ни в жизнеутверждении, а представляет собою загадочное соединение того и другого.

Абстракция – это смерть для этики, ибо этика есть живое отношение к живой жизни.

Когда на уровне общественных институтов господствуют извращенные моральные стандарты, то только личность проявляет усилия, направленные на поддержание гуманизма, чувства собственного достоинства. Идет «героическое противостояние», которое не дает морали умереть совсем.

Эпикур рассматривает этику как «лекарство для души», помогающее избавиться от страданий и обрести внутреннее равновесие.

Близкое общение – вот откуда берут свое начало нежнейшая дружба и сильнейшая ненависть.

Люди обычно мучают своих ближних под предлогом, что желают им добра.

Вражда между близкими бывает особенно непримирима.

Начали действовать социально-психологические законы, приводящие к тому, что раз возникшая рознь и противоречия между людьми в силу присущих им внутренних свойств постоянно углубляются и расширяются.