Татьяна Дмитриева - Бабушка – фрилансер

Интересно, что роль бабушки большинство женщин выполняет по одной программе, и это сближает нас всех. Если в компании малознакомых дам после пятидесяти общение не задалось, смело начинайте говорить о внуках, и все сразу изменится: разговорам не будет конца, и наступит полное взаимопонимание. Именно поэтому я буду писать преимущественно о первых двух аспектах бытия, потому что нет двух одинаковых историй любви, как не одинаковых путей в познании духовных истин.

Помню, как в школе мы проходили «Войну и мир». Большинство пролистывало войну, выбирая главы о любви и светской жизни, некоторые, таких было меньше, искали батальные сцены, и совсем небольшая часть учеников читала все подряд. Я далека от мысли сравнивать свой роман с «Войной и миром» – со Львом Толстым я и рядом не лежала! Но для удобства тех, кого интересуют только отдельные аспекты бытия, я буду помечать главы двумя заголовками. Это будет либо слово «жизнь», либо «копирайтинг», то есть статья, написанная мною по заказу одного из интернет-сайтов на эзотерические темы. Самые терпеливые и любопытные, я надеюсь, прочтут все.

Статьи копирайтинга расположены по мере нарастания сложности – от простых определений и бытовой магии до строения Вселенной. Диалоги часто приводятся без ответных реплик, что дает читателю возможность самим догадаться, что отвечал собеседник. Так читатель становится моим соавтором.

Мой городской романс подходит к концу. У меня больше нет сил терпеть хамское отношение к себе. Хотя в слове «хамское» есть какое-то преувеличение, за внешней стороной идиотских поступков моего друга кроется что-то скрытое, темное и страшное, но я не могу понять, что именно. Иногда мне кажется, что дело – в нежелании любить. Да, он все еще способен заниматься любовью, но совсем не способен любить, доверять, заботиться. Есть в таком страхе перед эмоциональной привязанностью и банальная мужская правота, и некоторая душевная тупость. Я иногда вспоминаю шутку: Секс без причины – признак дурачины». Каждую встречу мне кажется, что еще шаг-другой навстречу друг другу – и его душа откроется навстречу моей.

Иногда мне кажется что огромный, сильный мужик постоянно чего-то боится. Я гоню от себя эти мысли – ну, чего можно бояться в нашем возрасте, если есть крыша над головой и деньги на хлеб? Только за детей или внуков, но и это – не конструктивно, страхом никому не поможешь, скорее – спокойствием и уверенностью.

У моего немногословного друга иногда прорезается голос. Он стал позванивать и предлагать выпить. Я понимаю, что у практически непьющего мужика что-то происходит, и соглашаюсь.

После пары рюмочек он явно расслабляется, и мы начинаем общаться. Дело идет к Новому Году, и он интересуется:

– А где здесь можно купить елку? Ко мне мои москвичи приедут.

– Не знаю, у меня давно искусственная. А чем гостей будешь зимой занимать?

– Пусть дышат морским воздухом, пьют пиво с лещом.

– А ты в каникулы не работаешь?

– Нас всех в отпуск отправили, работы зимой почти нет, на стройках затишье. Ищу другую. Сегодня с приятелем ездили работу искать, устали. Завтра опять поеду.

– Правильно, ищи, раз не можешь без работы. Иди, ложись спать.

– Ага, надо лечь, пока немного отпустило, а то я давно не сплю.

– Звони!

И он иногда звонил:

– Ты не знаешь, что пьют при запорах?

Я выдавала рекомендации, на что слышала в ответ:

– Я уже все это перепробовал, не помогает. Совсем перестал на горшок ходить.

– А ты ешь?

– Понемногу, боюсь, что живот лопнет.

– Я бы на твоем месте поела, как следует, а потом посмотрела, что будет. А то ты не ешь, вот и стула нет.

– Ты не понимаешь, у меня что-то не так!

Через несколько дней у него появлялась очередная версия:

– А у меня желтухи не может быть?

– Откуда? Ты в столовых не ешь, в больницах не бываешь, наркотики не употребляешь…

– А как узнать точно?

– Сходи к врачу.

– Не пойду.

– Тогда следи за цветом стула и мочи. Если увидишь что-то необычное, придется идти к врачу, к инфекционисту.

– У меня даже карточки нет!

– Вот проблема, заведешь. У тебя полис есть?

– Московский.

– Не важно, сделай копию паспорта и полиса, этого достаточно.

– Что ты меня в больницу гонишь, не ходил туда и не пойду!

– Значит, здоров, и нечего тогда нагнетать.

Он отключился. И так каждый раз. Придумывает себе болезни, а когда я посылаю его в больницу, он бросает трубу. Сначала я нервничала, бегала кормить его с ложечки, ставила клизмы, гладила по головке, но ситуация усугублялась. Он целыми днями лежал сначала перед телевизором, а потом вообще зубами к стенке. У меня начало закрадываться смутное сомнение: ясно, что телесно он здоров, как бык. Значит, проблема в голове. Проведя несколько часов в интернете, я утвердилась в своем подозрении – у него на лицо были все признаки давней, запущенной депрессии. Теперь многое вставало на свои места. Раньше на него накатывало волнами, а сейчас депрессия стала его постоянным спутником. Я думала, как его заставить пойти к врачу и начать лечить психику, а он звонил, и каждый его звонок или встреча подтверждали поставленный мной диагноз. Вот примерный набор жалоб:

– Кто-то проклинает меня, мучает, не дает жизни…

– Я не сплю почти месяц, мне просто страшно жить, я постоянно один.

– Я уже не человек, а какой-то выжатый овощ, не могу спать, голова пухнет от мыслей, кошмар.

– Кто-то душит меня, не дает думать, тянет в яму.

– Мои друзья перестали отвечать на мои звонки, не понимаю, что случилось. Ты одна берешь трубку.

– Мне очень плохо, ты не понимаешь, просто мне страшно и больно.

Иногда я не выдерживала, срывалась и бежала к нему. Иногда он радовался, иногда избегал:

– Нет, давай в другой день, если он будет.

После таких заявлений я, конечно, бежала к нему, успокаивала, держала за руку. Он смотрел на меня выцветшими, безумными глазами, какими смотрела на меня моя мать, когда рассудок уже покинул ее. Я купила ему таблетки, которые, по моему мнению, могли улучшить состояние, и уговаривала их пить, но это было сложно. Я уже думала только об одном – скорее бы приехали его сыновья и забрали его в Москву. Страшно было оставлять его одного, и мне нужно было поддерживать хоть как-то до приезда сыновей. Если они не заметят, что происходит, мне придется с ними поговорить. А пока я была его последним другом и прибежищем. Иногда мне удавалось впихнуть в него таблетку, и тогда он спал, и в голове у него прояснялось. Тогда я могла вытащить его немного погулять, но чаще он отнекивался: