Айрин Бран - Цвет стали. Летопись Подлунного мира

– Я никогда не отличался терпеливостью, жрец, – произнес он, разглядывая второго стражника, все еще преграждавшего ему путь. – В королевском дворце я бы снял тебе голову без разговоров.

– Прости меня за задержку, Охотник за богами, – жрец поклонился, побледнев. – Верховный жрец молился, и я не смел прервать его молитву.

– Молитва это святое, – усмехнулся Лимиаль.

– Следуй за мной, Охотник за богами.

Жрец-стражник преувеличенно почтительно поклонился ему, и отступил в сторону, не разгибая спины, освободив проход в храм. Лимиаль спешился. Охотник за богами, не глядя, бросил повод одному из своих спутников и ступил в темноту главного храма бога войны Суритэля. Та обступила его со всех сторон. Она казалась тяжелой, словно человеческие доспехи, которые отличались большим весом в отличие от созданных эльфийскими мастерами. Она давили, заставляя опустить плечи, пригнуться к полу. В какой-то момент Лимиалю показалось, что он попал в плен к этой заполнившей все вокруг тьме, робко рассеиваемой факелами, закрепленными в скобах на стенах. Он никогда не бывал в главном храме бога войны, он едва сдерживался, чтобы вертеть головой, разглядывая украшенные барельефами стены, а также ища выход из царившей тут тьмы, давящей и почти непроницаемой. Барельефы только добавляли угрозы в это состояние. Убранство обители Суртэля сочетало роскошь и мрачность, именно таким был и сам неистовый бог войны.

Верховный жрец Ваиртиаль, служивший Суртэлю всю свою жизнь, ожидал Охотника за богами перед алтарем, который в отличие от остального убранства храма оказался скромным и даже строгим: простая мраморная плита непривычного для мрачного храма молочно-белого цвета. На ней сейчас лежал меч, который отливал металлическим блеском в свете, падавших на алтарь солнечных лучей, пробивавшихся через специальные отверстия в куполе храма. Лимиаль невольно проследил взглядом за этим светом.

– Приветствую тебя, Охотник за богами, – верховный жрец бога войны склонил голову. – Что привело тебя к жречеству Суртэля? Мы следуем своему предназначению – служить богу Суртэлю. И исполняем свой долг честно.

Лимиаль едва заметно улыбнулся, отмечая про себя парадные одеяния Ваиртиаля.

– Странный вопрос ты задаешь, жрец, – спокойно ответил Лимиаль. – Тебе следует задать себе вопрос о том, а нет ли у тебя прегрешений, из-за которых к тебе могу явиться я. Мой путь лежит от храма к храму и ничем не ограничивается.

– Я всегда честно служил своему богу и уважал других богов, что правят этим миром, – голос Ваиртиаля был спокоен, казалось, что он и правда верит в свои слова. – Власть в Элеане мне не нужна. Так зачем же ты тут?

– Других богов… – задумчиво произнес Охотник за богами, пройдясь вдоль алтарной плиты под внимательным взглядом верховного жреца бога войны. Каждый его шаг отдавался в гулком алтарном зале.

– Что тебя так удивляет, Охотник?

– Жречество Элеана не отличается уважением друг к другу. И уж точно ему плевать на людских богов. Дай ему волю, и оно уничтожит всех людских богов, заставит возносить молитвы только своим богам. А значит и нести пожертвования в ваши храмы, а не своим богам.

– И это будет оправдано, Охотник. Мы должны увеличивать тех, кто молится нашему богу. Ведь, чем больше их, тем больше власть бога и больше его сила. Посмотри на богов Мирэй, они слабы, ведь в империи все молятся тем, кому захотят, и лишь добровольно приходят к Уру. Тем самым Верховный жрец Ура ослабляет власть своего бога в Мирэй и свою тоже. Наши боги не такие.

Лимиаль покачал головой. «Власть… Все вы, жрецы, желаете бесконечной власти, отказывая в ней даже королям. Вы желаете сами короновать их и лишать короны, навязывать им супруг, угодных вам, и отнимать тех, кто более подходит династически. Хотя именно власть королей и императоров в этом мире провозглашена вашими же богами. Не вами», – мысленно вздохнул он, оглядывая Ваиртиаля, который столь уверенно говорил о богах, как о своих, так и о чужих. Казалось, что он сам верил в каждое слово, что слетало с его уст.

– У каждого народа свои обычаи, – меж тем согласился с ним Лимиаль, понимая, что не хочет вступать в этот опасный религиозный диспут. – И мы должны принимать их.

– В этом ты прав, Охотник. Совершенно прав, – Ваиртиаль склонил голову, признавая слова собеседника. – Так, о чем ты желал поговорить со мной?

– Ты прекрасно знаешь, какие вопросы я должен задать тебе, верховный жрец.

– Знаю, – кивнул тот. – Каждый знает, что должно спросить у жрецов Охотнику за богами. Я отвечу на незаданные тобой вопросы. Честно отвечу. Мне нечего скрывать от взора богов и смертных. Его величеству Кириалю и Богу-Отцу не следует переживать об ордене жрецов Суртэля. Скажу более, жрецы Суртэля – это последние о ком им следует беспокоиться. Мы слишком далеки от склок за власть.

– Отцу богов нет дела до того, что делают служащие его детям жрецы. И ты об этом знаешь, – повел плечом Лимиаль. – Он оставляет право напоминать им об их долге Охотникам за богами. Думаю, что если дети его решат восстать против него, он сможет остановить этот мятеж. Мой же долг напомнить жрецам об их долге. И остановить их в безудержной жажде власти.

– Давай я расскажу тебе, Охотник, почему тебе не стоит беспокоиться о том, что жрецы Суртэля забудут о своем долге и включатся в борьбу за такую призрачную вещь, как власть, которая им без надобности. А лучше даже покажу.

Ваиртиаль сделал приглашающий жест, призывая Лимиаля ступить за алтарь. Охотник за богами удивленно выгнул левую бровь, но все же последовал за жрецом, вынужденный довериться его верности долгу, о которой тот так уверенно говорил. Верховный жрец Суртэля не подозревал, что сейчас творится в голове у Лимиаля, который сделал несколько шагов, отделявших его от задней части алтаря. Он остановился, дожидаясь, когда тот решится последовать за ним. Охотник с трудом сдержался и не подал вида, но то, что он увидел его сильно удивило: под алтарем зиял непроницаемо мрачный проход, ведущий куда-то вниз.

– Прошу за мной, Охотник, – усмехнулся Ваиртиаль, делая первый шаг во тьму, царящую впереди. – Ты все поймешь.

– Куда мы идем?

– Сейчас все поймешь, Охотник. Я покажу тебе изнанку нашего храма. Ту, что не видят молящиеся о милости Суртэлю у его алтарей.

– Что ж… Раз мне уготована такая честь – веди. Только я сверну шею прежде, чем увижу хоть что-то в этой тьме, – невольно хмыкнул Лимиаль.

– Не свернешь, – ответил жрец. – Свет тут зажигается лишь тогда, когда приходят те, кому он не причиняет вреда.

Судя по звуку, он взмахнул рукой и на стене вспыхнули закрепленные там лампы, осветив ярким желтым светом черный мрамор, которым был облицован коридор. Лимиаль отметил, что стены не были гладкими, их украшали тонко выполненные барельефы, изображавшие историю Суртэля. Свет раскачивался, и казалось, что фигуры на стене оживают, что сама история становилась живой, словно Лимиаль сам был ее частью. Это были очень красивые, искусно выполненные барельефы, которые никто и не видел и никогда не увидит. В этом Лимиаль был уверен. Он невольно сосчитал ступеньки, которые вели вниз, в неизвестность, их было ровно пять десятков. И история Суртэля как раз заканчивалась внизу, с последней ступенькой. Неизвестный мастер вписал все известные легенды о неистовом боге войны в две короткие стены, ведущие к тайнам жрецов. Лимиаль невольно отдал должное мастерству художника. Ваиртиаль остановился на последней ступеньке, поджидая Охотника за богами на границе света и ничем не нарушаемой тьмы. Его фигура зловеще выделялась на черной пустоте, ярко освещенная последними лампами. Лимиаль сглотнул. Ему начало казаться, что он спускается в подземное царство, где правят мертвые и тот темный бог, имя которого запрещено упоминать, дабы тот не счел его молитвой и не откликнулся, тот, кого велено было забыть навсегда, ведь его жестокость поразила даже жестоких эльфийских богов.