Михаил Колесов - RETRO

Однажды вечером, лежа на кровати, Кольцов сказал своим соседям:

– Мужики, а мне сегодня стукнуло тридцать три.

Естественно, сначала никто не поверил и не отреагировал. Лишь через несколько минут до кого-то «дошло».

– Ты что, Сергей, серьезно? У тебя, что – день рождения?

– Да, вроде так.

Началась суета. Но это было бесполезно. В полупустых вещмешках нашлась только банка сгущенного молока. Ею и «отпраздновали» возраст Христа.

Накануне после завтрака Кольцов сбегал в «самоволку» в деревню. Был солнечный день. По протоптанной лесной тропе он добрался до деревни примерно за два часа. Но деревня оказалась всего в несколько ветхих домишек, из окон которых выглядывали древние бабки, да один старик появился во дворе. Кольцов нашел «почту», помещавшуюся в маленьком деревянном домике, где приветливая женщина средних лет смогла терпеливо соединить его с Петрозаводском. Поздравив жену со своим днем рождения, он не стал тратить время на рассказы о своей «службе». На двери деревенского «магазина» на гвозде висела, вероятно, уже давно бумажка: «завоза товара нет».

Так с пустыми руками Кольцов отправился в обратный путь, который оказался значительно труднее. Его сапоги, на размер больше, растерли ноги до кровавых мозолей. В конце концов, он перестал перематывать портянки и шел, преодолевая изнурявшую боль. В результате он опоздал на Торжественное «построение», на котором такие же «неслужившие», как он, принимали воинскую присягу. Ему хватило сил добраться только до своей палатки. Он остался также и без «праздничного» обеда. Соседи ему рассказали, что комполка был раздосадован его отсутствием, но ему объяснили, что Кольцов «болен». И, действительно, когда замполит зашел в их палатку, он увидел окровавленные портянки и жалкого лейтенанта на кровати. Выразив свое «соболезнование», он удалился. Так Кольцов перешел в офицерский чин, не приняв воинской присяги.

Наконец, было объявлено об окончании «сборов». Из гарнизона доставили гражданскую одежду резервистов. Им приказали переодеться и сдать воинское обмундирование. Выезд из лагеря назначили на 22.00. Предполагалось машинами доставить их прямо на железнодорожную станцию, откуда на «товарняке» развезти по местам проживания. Такая перспектива Кольцову не понравилась. Он узнал, что лагерь будет эвакуироваться на следующее утро и для этого в нем остаются несколько человек и шофера, которые были мобилизованы на сборы на своих машинах. С одним из шоферов Иваном Сажиным, водителем водовозки, Кольцов договорился, что тот утром подбросит его до городка Суоярви, откуда он к вечеру доберется рейсовым автобусом в Петрозаводск.

Когда поздно вечером резервисты стали покидать лагерь, Кольцов накрылся на кровати одеялом и промолчал, когда в палатку заглянул проверяющий. После долгой суеты лагерь затих. И тогда он понял, что поступил непредусмотрительно: нельзя топить печку! Свет и дым будут замечены сразу в опустевшем лагере. Накрывшись всеми одеялами и стуча от холода зубами, он провел без сна всю ночь. Утром завтрака не было, ограничились теплым чаем. Не дожидаясь прибытия команды из гарнизона для вывоза имущества, Кольцов в кабине водовозки покинул лагерь.

По пути завезли домой одного прапорщика, который умудрился к цистерне прицепить два больших мешка с буханками солдатского хлеба:

– Для свиней, – весело пояснил служака. – Не пропадать же добру.

Кольцов про себя чертыхнулся, вспомнив, как строго «по норме» выдавался этот хлеб в столовой. Зато столько каши (в основном «перловки») съедено, сколько он не съел за всю свою жизнь, и вряд ли когда-нибудь к ней еще прикоснется!

Избавившись от говорливого прапорщика, они двинулись дальше. В Сортавале Сажин «заправился» в магазине двумя бутылками водки. Кольцов купил два холодных пирожка с капустой, полагая, что путь их будет недолгим. Однако не успели отъехать от города, как лопнула камера одного из задних колес. Целой «запаски» не оказалось, пришлось разбортовывать колесо и клеить камеру. На это ушло почти два часа. Уже начало темнеть, когда, подъезжая к Суоярви, они увидели в придорожном перелеске упавший на бок автобус. Как он туда залетел, было непонятно, никого из людей рядом не было. Посмотрев на номер, Иван безапелляционно заявил:

– Это – твой. Видно шофер не рассчитал скорость на заснеженной дороге и не вписался в поворот. Благо, что здесь местность ровная. Вряд ли кто-нибудь пострадал, иначе тут была бы милиция. И все-таки тебе повезло, что мы опоздали. А автобус завтра утром вытащат.

– Ну, и что теперь? – спросил Кольцов.

– Ехать тебе в этот городишко бесполезно. До утра уже автобуса не будет. Так что едем ко мне. Переночуешь, а завтра я тебя вывезу на трассу, перехватишь какой-нибудь попутный рейс.

Кольцов уже потерял ориентацию, где они находились. Он безнадежно кивнул и сел в кабину.

Ехать пришлось довольно долго. Они свернули с трассы и углубились на север в карельскую лесную глушь. Наконец, уже поздно вечером въехали в спящую деревню. Иван остановил машину у крыльца своего дома. Их встретила молодая симпатичная женщина, его жена. Сажин представил Кольцова как сослуживца, и они прошли через небольшую «гостиную» на кухню. Здесь умылись у рукомойника и сели за стол, который был накрыт достаточно скромно. Голодный Кольцов набросился на еду, а Иван сразу же начал пить водку. Кольцов изредка присоединялся к нему. Он не был трезвенником. Но так, как пил его напарник за столом, наливая себе один стакан за другим, он видел впервые. Ни на кого не обращая внимания и почти не закусывая, Сажин не остановился, пока не опорожнил первую бутылку.

Потом он сделал короткий перерыв на разговор с женой о делах деревенских и на закуску. После этого открыл вторую бутылку. Кольцов решил, что с него хватит, и встал из-за стола.

– Я хотел бы лечь спать. Очень устал, – обратился он к хозяйке. – Где Вы меня положите?

Нина заметно смутилась и ответила.

– Проходите в спальню. Там кровать. Можете ложиться.

Пройдя в комнату, Кольцов понял, что кровать в доме только одна. Ничего другого похожего не было. Он вернулся на кухню и спросил Нину:

– А как же Вы? Где Вы будете спать?

Она спокойно ответила:

– Вы не беспокойтесь. Я здесь на кухне устроюсь. Мне не впервой…

Иван, уже заметно охмелевший, не обращал на обоих никакого внимания. Кольцов устал настолько, что не стал ничего выяснять. Он просто ушел и упал на кровать. Заснул моментально. Проснулся, когда Сажин полез на кровать через него. Тогда он встал и пошел на кухню.

Здесь Нина, уже убрав посуду со стола, в темноте сидела на табурете у окна.