Вера Мещерская - В сердце Австралии. Роман

– Нянечка, я плохо вижу, – простонала женщина.

– Всё обойдётся, миссис Бэйтс. Успокойтесь.

Стэн просила Заиру пригласить из кухни Нэнси на помощь. Она предполагала осложнение в то время, как у миссис Бэйтс уже начались схватки, и стала развиваться эклампсия – форма позднего токсикоза.

Сжав кулаки, со вспенившимся ртом, она резко запрокинула голову, закатив глаза.

Медсёстры сдерживали её в нарастающей конвульсии, дав ей сжать зубами скалку, чтобы пациентка не прикусила язык.

Та стала приходить в коматозное состояние. Её напряжение спадало.

– Нам надо успеть перенести её до родов, и как можно быстрее, – говорила Стэн подготавливая инъекцию и дозу хинина.

Заира выглядела, чуть ли не позеленевшей. И Стэн увела её в кухню. Хотя после второго эпилептического припадка на второй стадии схваток, женщина снова погрузилась в коматозное состояние.

Стэн пыталась добиться вагинального расширения с помощью [?sims’ – зеркала?] расширителя. Воды отошли, и Стэн заглянула в полость:

– Уже видна головка! Я постараюсь захватить щипцами, хотя и боюсь. Мать может не выдержать на протяжении родов.

Миссис Бэйтс проснулась.

– Тужьтесь сильнее! – пригрозила Стэн – Я помогу Вам.

Расширив матку, Стэн аккуратно погрузила в неё щипцы и зажала, стараясь не сильно давить, чтобы не повредить уязвимую головку. Она помнила, как действовал в таких случаях доктор, но ни разу не представляла себя в этой роли.

Вскоре показалась маленькая темная головка с пунцовым личиком, а за ней – маленькое тельце, всё в крови и слизи… Стэн победно взяла ребёнка на руки:

– У Вас девочка, миссис Бэйтс! Потом протёрла малышку маслом и, запеленав её хорошенько уложила в корзину рядом с постелью матери.

Миссис Бэйтс выглядела бледной и истощённой, но взгляд её прояснился:

– Можно посмотреть на неё?

– Минутку! – ответила Стэн и подняла кричащего младенца перед лицом матери, – А теперь Вам надо отдохнуть.

Стэн опасалась, что у миссис Бэйтс начнётся новый припадок до того, как отойдёт плацента. Она заботливо ожидала (матку?), изучая живот пациентки, впавший после родов, скользя как можно легче, чем вокруг головки ребёнка.

«Безусловно, – думала Стэн – Природа ошиблась, сотворив младенцев такими большеголовыми».

Девушку сильно тяготил пройденный курс акушерства, и потому она твёрдо решила, что сама никогда не захочет рожать. Может именно потому и не стремилась замуж.

Она дала миссис Бэйтс двойную дозу калия брома с надеждой на лучшее.

Припадок не повторился, но пациентка была истощена. Ей бы не помешало пару недель отдохнуть.

– Конечно, она не может возвращаться в лагерь, – решительно заявила Стэн – Надо, чтоб у неё сохранилось молоко для начального вскармливания, а ещё, чтобы она поправилась. Хотя давление после родов уже нормализовалось.

Полночи просидела Стэн с малышкой, давая ей тёплую воду,

Нэнси думала, что та была сверх озабоченной, и могла перенести детский крик. Но Стэн заявила, как важен отдых для миссис Бэйтс, а этого бы не случилось, пока та слышала бы плач собственного ребёнка.

Через пару дней малышка набрала лишь шесть фунтов в весе и начала бодро посасывать молоко. Стэн принялась за стряпню, а Нэнси за медицину.

Всю ночь она дежурила около малышки, которая родилась недоношенной, а потому редко спала больше трёх часов. Однажды вечером, спокойно обходя палату, пока малышка собиралась уснуть, Нэнси почувствовала прилив бодрости и вышла на веранду полюбоваться небом, казавшимся усыпанным бриллиантами.

Взглянув на железнодорожный путь на востоке, девушка переключилась на звезду, переливающуюся то голубым, то алым пламенем, взошедшую над горизонтом, будто перевернув всю землю, как огромный мяч у её ног…

Мгновенье вечности ужаснуло её – настолько показалась непознаваемой сама вечность…

«Ладно, ты-то сама чего хочешь? – спросила Нэнси у самой себя, – Ты здесь, в необжитом районе, занимаешься любимым делом, вырывая жизнь у смерти!» Но что-то подсказывало ей недовольство собственным положением.

Огромная золотая луна и мерцающие звёзды, пронзительный визг динго вдали, каменистый изгиб с его странным зовом, звучащим так потерянно и одиноко.

Одиноко! Вот в чём дело! Нэнси остро ощутила потребность в какой-то родственной душе – мужской душе.

Может, не такой абсолютно положительный, как Роберт Макдональд это должен быть такой человек, который чувствовал бы то же самое, что и она сама, и который бы завладел её жизнью целиком и наполнил бы её новым смыслом.

Малышка заворочалась в своей постельке, закашлялась, и начала тихонько плакать.

Нэнси вернулась в дом и почувствовала облегченье от собственной замкнутости, дружелюбную и надёжную крышу над головой.

Грозовые раскаты прокатились вдоль трассы от Бёрдсвилля до Манджеранни и, по словам Волта Кромби, «показывали главный «стимулятор произрастания».

С восторгом свергнув власть барханов в краю, почва покрылась бордовой паракелией, голубыми зарослями и ежегодным солонцом, маргаритками и даже кое-где пиренейской травой, что часто растёт в Австралии. Склады начали перемещаться вниз по трассе к железнодорожной станции за Бёрдсвилль.

Стэн и Нэнси недолго устремляли свои взгляды в сторону погоняемого скота; в необжитых краях это не было редкостью.

Даже тяжёлая Стрзелецкая трасса использовалась из-за того, что русло Купера пересохло по всей длине, на весь район выпало другое, где годами не было дождя.

Стрзелецкая трасса, если не размывалась, была, в конце концов по общему мнению, залита водой.

Однажды после полудня, когда Стэн готовила еду двум голодным пациентам – кекс и лепёшки к чаю, потом прилегла отдохнуть, а Нэнси услышала шаги на веранде и, к её смущению, столкнулась там с Робертом Макдональдом, с которым не сталкивалась один на один с того злополучного вечера и чувствовала себя неуютно в его компании, пока тот оправлялся от её отказа, уязвлявшего самолюбие.

– А, это Вы, сестра?

Он склонил голову, проходя через дверь, и через миг снял свою широкополую шляпу цвета хаки:

– Сестра Нэнси, – поправил он себя, – Мне срочно нужны носилки – там раненый в живот зашит волосом из хвоста своей же лошади.

– Конским волосом иногда зашивают раны. Как это произошло?

– Проезжал по Бёрдсвилльской трассе и как только миновал Мунгеранни и то ли упал, то ли лошадь сама его сбросила, пока гнал стадо.

Волт спустился на землю, и подобрал хвост лошади, вспомнив как абориген-проводник подобрал его на счастье.

Путник порядочно истощён.

Они поначалу обратились в полицейский участок, потому что тот оказался ближе.

– Я мигом приготовлю стерильную постель, – сказала Нэнси, забыв обо всём, кроме работы, – И приготовлю тёплую грелку.