Палата №6 - Хранители тайн

– Тут на днях один старик француз приходил, и вот у него фамилия До, представляешь?

– Угу, – отвечал Арк, пытаясь остудить суп в ложке. – И что же?

– А то, что этот чудик назвал своего сына Бро, понимаешь?

– До Бро, что ли?

– Вот именно. И вот теперь в одной из колоний строгого режима сидит человек, осужденный за вооруженный налет, которого зовут До Бро… Интересно, как его дразнят?

В ларьке было тесновато, несмотря на то что снаружи он казался объемнее. Большую часть пространства занимала стеклотара, расфасованная по литражу, цвету и форме. В центре располагалось широкое окно с деревянным подоконником, через которое Тим обычно принимал тару, под ним – длинный деревянный стол со старой скатертью, за которым они и сидели. Несколько ветхих стульев, старенький черно-белый телевизор с дивной антенной, вставшие настенные часы, лишь два раза в день показывавшие правильно время, и, пожалуй, все.

– И все-таки странная вещь. Таких я не видывал. Иностранная, что ли? Но принять не могу, не положено, – говорил Тим, достав из-под стола необычный графин.

Он всматривался в гравировку, но не мог понять ни слова. Тогда Тим потряс сосуд возле одного уха, затем возле второго и заметил, что внутри помимо жидкости болтается что-то еще вроде маленького шарика, какие обычно бывают в баллончиках с краской. Он, как и Арк недавно, попытался вытащить пробку, но та сидела крепко и не поддавалась. Попробовал и зубами, и обмотав горлышко тканью, и зажав бутылку между ног – ничего. Тогда он наконец бросил затею и поставил бутылку на стол… И вот тут-то и произошла первая странность, от которой я и веду отсчет всех дальнейших событий, произошедших с Арком и Тимом.

Дело в том, что Тим, по природе своей будучи совершенно неуклюжим, способным сломать неломающееся, поставил графин на край стола, и тот упал на пол. К счастью, сосуд не разбился, но с жалобным звоном цокнулся о пол, несколько раз подпрыгнул и закатился в угол. Ничего необычного, вот только, когда это произошло, и Арк, и Тим одновременно услышали, как кто-то третий глухо, как из колодца, крикнул: «Эй!». В недоумении они оба зависли, как при манекен-челлендже, глядя на сосуд, а голос повторил: «Эй, вы двое!». Еще секунду – и разум обоих, возможно, пошатнулся бы навсегда, но тут Тим додумался оторвать взгляд от графина и посмотрел в окошко, в которое просунулось покрасневшее лицо небритого старичка.

– Вы что тут, ребята, колдырите с утра? – злился старичок, все сильнее всовываясь в ларек, словно надеясь попасть внутрь.

Пока Тим занимался приемом стеклотары, что принес старик, Арк доел суп, вымыл тарелку и сделал наконец первый и такой долгожданный глоток чая. Графин, все это время лежавший на полу, он засунул в бездонный карман своего пальто и на какое-то время забыл о нем. Пока Тим считал, сколько он должен, старичок болтал, не заботясь о том, слушают его или нет:

– Ох и жизнь пошла. И надо же было так впутаться – пообещать человеку, что буду жить ради него.

Арк из вежливости спросил:

– Кому это?

– Еще лет сорок назад. Стою на балконе – я тогда еще в центре жил, своя квартира была, машина – в общем, стою рано утром, а под балконом девушка идет. Красивая – ужас страшный, спешит куда-то, только каблучки цокают. Ну, я ей и кричу: «Девушка! Девушка!». Она подымает голову, и я кричу: «Вы такая красивая, что я бы хотел жить ради вас!». Она улыбнулась и крикнула в ответ: «Живите, пожалуйста!», а сама зацокала дальше. А я вот и живу, хотя давно сгинуть бы хотел… Но не могу: обещал же.

Старичок получил свои заветные двенадцать рублей и сорок пять копеек, поблагодарил и удалился. Тим отдал деньги и Арку, и тот сразу понял, что Тим дал намного больше. Теперь ему хватит не только на буханку хлеба, но и на сахар и даже на сардины. Арк поднялся, положив сверток с чаем в тот же карман, где лежал дивный предмет, пожал Тиму руку и пообещал зайти завтра.

По пути домой Арк присел на лавочку в парке, любуясь всем, что попадало ему на глаза. Это и белка, ловко прижимавшая к себе орех и глядевшая на Арка так, будто тот собирался украсть у нее это сокровище. Возможно, это была та самая белка, которую он ограбил ранее. Особенно Арку нравилось большое и пышное дерево, возле которого он любил сидеть. Тим рассказывал, что этот карагач был высажен Юрием Гагариным накануне его знаменитого полета. Рядом с ним не было ни памятной таблички, ничего такого, но сама мысль радовала и обдавала теплом. Пока он так сидел, задумавшись и погрузившись в свои мысли, проходивший мимо человек кинул ему под ноги монетку. Опомнился Арк только спустя минуту, но тут же подобрал денежку и побежал за человеком. Как бы он ни нуждался, но просить милостыню считал недостойным занятием. Пока догонял, успел рассмотреть монетку, и она его удивила. На одной стороне была надпись на неизвестном языке, очень напоминающая ту, что они видели с Тимом на странной бутылке. На другой – тоже что-то написано, но немного иначе.

Арк успел запыхаться, пока бежал. Все время он видел спину медленно удалявшегося господина, подавшего милостыню, но, как бы Арк ни старался, у него не получалось его догнать. Он уже покинул пределы парка и продолжал бежать сквозь жилые кварталы, дворы и почти выбился из сил, а человек спокойно шагал и по-прежнему оказывался далеко впереди. Арк крикнул, подняв вверх руку с монеткой:

– Эй! Вы уронили!

Человек обернулся и застыл в ожидании. Он был в черном пальто до щиколоток, воротник которого закрывал бо́льшую часть лица. На ногах были черные же хорошо вычищенные ботинки. Наконец Арк догнал его, но сказать ничего не мог, поскольку пытался отдышаться. Тот терпеливо ждал, не выказывая ни недовольства, ни радости. Казалось, его лицо было чистым листом, на котором пока не успели изобразить эмоции. Спустя минуту Арк разогнулся, вытер пот со лба и сказал, протягивая монетку:

– Я не могу ее взять, я ее не заработал.

– У тебя еще будет на это время, – сказал человек, и голос его звучал так странно, что Арку стало не по себе.

Он вдруг четко понял, что находится в месте, в котором никогда раньше не бывал, хотя знал город лучше, чем «Отче наш», правда, эта молитва была ему незнакома. Под ногами лежал белый чистый песок, и не только рядом. Слева и справа, впереди и, вероятно, сзади простирались огромные песчаные курганы. Ветер рушил вдалеке внезапно образовавшиеся замки, но сразу же строил новые. Солнце светило будто через мутное стекло. Вокруг стало тихо, как в вакууме, и человек заговорил:

– Сегодня для тебя все изменится. От твоего выбора зависит, наступят ли перемены только для тебя или для остальных тоже. Если ошибешься, все превратится в песок.

Человек лишь двумя пальцами взял монетку из рук Арка. Его ногти были желтыми от песка.