Оганес Мартиросян - Небо Мадагаскар

Через минуту они уже пили пиво «Владикавказ», и Мага думал, что сексуальность – это океан, в котором плавают желания людей: киты, акулы, дельфины, черепахи и рыбки. Разные рыбки, большие и маленькие.

– А вообще, – сказал вслух Мага, – люди делятся на два вида: на воду и сушу. Это основное деление. Таково и мышление их. Мозги разных видов. Один человек – суша, другой человек – вода. Есть ли авария лодки и машины? Она всегда, и именно потому никто не видит ее. А секс – это когда машина везет на себе лодку. От них рождаются самолеты. Полет есть вода и суша, скрученные в одно.

– Не слишком ли прямолинейно? – спросил Датви.

– А ты как считаешь? – спросил в ответ его Мага.

– Вообще не задавался этим вопросом, но могу сказать: люди – это книги, каждый человек – это книга. Есть Библия, есть «Война и мир», есть «Преступление и наказание», есть «Евгений Онегин», есть «Жизнь идиота», есть «Мизантроп». И особенность нашего времени в том, что один человек стал не одной книгой, а многими. И не только книгами, а еще брошюрами и газетами. И все идет к тому, что люди станут одновременно и фильмами, и картинами, и музыкой. И еще будет отдельная категория: те люди, которые тетрадь, скажем, проект, но их еще нет, но они есть, просто еще не созданы, но человек уже есть.

– Может, так и есть, – сказал в свою очередь Саид, – но я думаю еще, что люди – это модели машин. Подумайте. Есть «БелАЗ», есть «УАЗ», есть машины, которые уже не выпускают, но они есть и они ездят в фильмах о старине. Но мозги – это реально разные модели.

– Выходит, что иностранцами улица полна, – удивился Датви.

– Именно, – произнес Саид, – всё смешалось в сем мире. И внутри человека сидит человек.

– Ха-ха, – рассмеялся Мага, – тогда шизофреники – это автобусы, трамваи, троллейбусы, пароходы, самолеты и поезда.

– И драматурги, – промолвил Саид.

– Это одно и то же, – отрезал Мага и сделал большой глоток.

Вскоре подтянулся Тофик, спел азербайджанскую песню, содержащую в себе куски бытия, элементы людей и души львов и бизонов, играющих на траве. На это Саид сказал выстрел, топор и плоть. Мужчины расстегнули рубашки и принялись за еду, налегая также на выпивку. Небо росло в их сердцах, обещая инфаркты – молнии, шаровые и обычные, удерживающие шаровые, рвущиеся в небо, если бы не веревки, убивающие собой.

– Конечно, – сказал Тофик, – высшее искусство – повеситься на молнии, но кому это нужно? Все самоубийцы вешаются на цепочках с крестом. Это такая мода. Это сегодня круто.

– Крест впивается в горло, – продолжил мысль Датви, – и отпечатывается на нем, издает себя на человеке одним подарочным и самым дорогим в мире экземпляром.

И на этом он встал и сфотографировал своих товарищей, показал им фото и разместил его в Инстаграме.

– Ну фото классное, – сказал Мага, зайдя в инет, – а вообще, прошлое и будущее – две ладони, а настоящее – комар или муха меж ними.

– Не соглашусь, – возразил Саид, – извините за откровенность, но прошлое, настоящее и будущее – это половые органы мужчины, то, что посередине, – настоящее, оно может стоять и висеть, а прошлое и будущее могут вдруг стать настоящим.

– О, это круто и страшно, – молвил Мага, – и мне тут подумалось: если человек лежит – это мост, а когда встает – это мост разводят, это два человека между двумя берегами. Человек – это цифра два. И не случайно двойка похожа на вопрос.

– Ну и человек – это здание, – продолжил Саид, – этажи, в которых живут алкаши, юристы, поэты, писатели, разнорабочие, полицейские и прочие. Основной вопрос философии – кто живет на последнем этаже человека, кто поселился там, пожарный, учитель, врач и т. д. И даже больше: не умер ли там человек и не лежит ли и разлагается месяц и год – даже вечность.

Тофик достал карты и начал их тасовать, дымить сигаретой и пропускать дым через сито зубов.

– Армяне, – сказал он, – это разрыв гранаты, азербайджанцы – пуля и выстрел. Я говорю про мозги.

– Понятное дело, – промолвил Мага, – Ницше – это арбуз, ручка его – нож, читатель его – покупатель.

– Как сложно, – скривил губы Датви, – но мир усложняется, вот именно. Есть слова и тексты сом или масло, мясо или вино. А есть – салат, например, винегрет, супы разные, многомыслие, супермышление. Богато накрытый стол или хлеб и вода. Но надо совмещать и то, и другое.

Они замолчали, покосили глазами по сторонам, ничего интересного не обнаружили, вышли на улицу, расплатившись, и двинулись наугад. По крайней мере, так считал их мозг, но ноги и прочее могли думать иначе. «Хорошо напились, вообще пьянство – выход в море, человек просто на море, он в океане, он ищет Америку, он Колумб». Так они шли, пока не встретили Софью. Та шла навстречу, держа букет роз.

– Привет вам, – сказала она, – мужчины, куда идете?

– Гуляем, – ответил Мага.

– Пьяны?

– Ну, чуть-чуть, немного, – произнес Мага.

– Я с вами.

– Тогда пойдем, – дал разрешение Датви и представился.

Все познакомились впервые и заново и двинулись по дороге, распевая мугам и рабиз. Жесткую «Воровскую долю», несущую семидесятые годы вперед, впереди, как отдельного человека, потому что каждый год – это отдельно взятый человек, но есть и люди десятилетия и даже столетия, не говоря про тысячелетия. «Азербайджанец может быть просто ножом, вот ты с ним пообщался при встрече, мирно поговорил, а ушел с тысячей ран, весь в порезах, в которые вошли слова и пустили ростки». Шли недолго, садились на лавки, курили «Казбек», «Арарат», «Баку», львиную долю своих мыслей и чувств проглатывали и делали частью почек, сердец и легких друг друга. Пропитывались собой. Софья шутила, сравнивала позвоночник с мачтой, потому что человек – корабль, плывущий, как динамит, во все стороны, хоть с виду он идет в одну сторону, жуя листья капусты или поедая мороженое.

– Легкие – паруса, – говорила она, – и их наполняет ветер, то есть сигаретный дым. Вот так вот. Иначе – ноль, просто якорь и место в голове – на мели.

Они присели на лавочку, Софья осталась стоять, посмотрела на мужчин и сделала колесо.

– Это еще зачем? – спросил Датви.

– Я сделала колесо, тем самым сдвинула человека-машину с места, я покатила Землю, а вообще я за то, чтобы слепить снеговика из Меркурия, Земли и Юпитера.

– Это страшно, – сказал Саид. – Весной он растает. Потому что оттепель – это теракт весны против зимы. Заморозки весной есть ответ.

– Пить больше не будем? – спросил всех Саид.

– Будем! – воскликнула Софья. – Иначе я скажу так: столб – это позвоночник, над которым горит голова. И все головы связаны проводами. Прав потому что Кант.

– Трансцендентальные провода, – вымолвил Мага.

– Жутко везде и здесь, люди в любой момент могут встать на четвереньки и откусить гениталии тем, кто стоит, – сказал Тофик.