Павел Тиккоев - ГОРА РЕКА. Летопись необязательных времён

Отец тоже вопросительно посмотрел на сына и, сжав зубы, взглядом призвал его к ответу.

– Не орали, а пели… “Интернационал”. Как вообще можно орать партийный гимн?.. Мы его пели! – сказано это было Тоем совсем негромко, но очень ответственно.

Рыло опера как-то сразу вытянулось и стало напоминать удивленное свиное. Отец же Тоя скорее озадачился, нежели удивился. Он давно уже привык к пируэтам, которые мог выкатывать в разговоре его очень любимый сын. Он даже гордился тем, что Той при редких застольях с близкими приятелями отца мог неожиданным аргументом «вообще из другой оперы» склонить на свою сторону мнение присутствующих, дискутирующих о нравах современной молодёжи.

– Мы не просто пели, мы репетировали! – неожиданно встрял в разговор Толстый. При этих словах он распрямился и сидел с абсолютно прямой спиной: так как и положено сидеть отличникам на фотографиях с “Доски почёта”.

Анастас, конечно же, открыл “бесстыжие” глаза и приготовился к спектаклю, который был теперь предрешён.

Той выстроил лицо “правофлангового”, дотошно подправил чёлку, встал со скамьи и, приняв туловищем позу “непримиримого активиста”, приступил к развёрнутому ответу на вопрос, поставленный представителем власти:

– Как всем, наверное, известно: не далее чем через некоторое и очень короткое время должна состояться знаменательная дата, которая явилась неизгладимой бороздой в жизни товарища… – тут Той произнёс кличку первого пришедшего ему на ум большевика. При этом он ясно осознавал то, что никаких серьёзных рисков это за собой не несёт. Ведь, во-первых, точной даты он не называл. Во-вторых, что там должно было отмечаться – это тоже он не указывал. В-третьих, в жизни любого видного партийца было столько наворочено всяких прославляемых свершений, что, в крайнем случае, порывшись в биографии фигуранта, можно было накопать какое-либо событие и представить его весьма значительным, хотя бы даже и «для себя лично». И наконец, сама произнесённая кликуха исключала вероятность того, что будет задан вопрос: «А что за дата будет отмечаться?». Но даже если бы такой вопрос и вырвался из башки похмельного “конвоира в светлое будущее” – Той немедленно ответил бы убивающим наповал вопросом на вопрос: «Неужели вы не знаете о жизни и деятельности самого товарища…?». При этом Той конечно же выпучил бы глаза и общупал бы ими каждого по очереди. Тут свою роль (а Той в этом был убеждён на все сто) должны были сыграть пацаны: они несомненно продемонстрировали бы превеликое удивление в отношении этого вопиющего аполитичного незнания того, что не знать – преступно.

Однако опер благоразумно не стал уточнять – чего там должно отмечаться и, чтобы не обнаружить никаких своих реакций, приклеил взгляд к бесцельно лежащему на столе листку бумаги. Записывать ему было определённо нечего, да теперь уже и не для чего. «Чортов ублюдок! Чортово всё!» – жевал он своей единственной извилиной и не понимал того, как бы всё это поскорее прекратить.

– Мы на собрании нашей небольшой комсомольской ячейки, – продолжал развёрнутый ответ Той, чуть развернувшись в сторону пацанов, – решили предложить бюро комсомола школы программу празднования знаменательной даты… – в этом месте Той сделал паузу, а парни одобрительно закивали головами, наложив на свои хитрющие рожи маски торжественно – патриотической озабоченности, и Той продолжил. – Важным элементом апофеоза… – после слова “апофеоза” Той снова сделал паузу и уточнил склонённому к столу мозгу офицера, – то есть завершающим элементом, который должен вобрать в себя всю суть… так вот, апофеозом митинга должно стать всеобщее пение “Интернационала”. Товарищ… – Той скороговоркой оттарабанил погоняло инициатора массовых расстрелов, – частенько заканчивал свои речи перед трудовыми коллективами пением партийного гимна. Но, как мы могли выходить на бюро, даже не отточив стройности хорового исполнения в своей, пусть и небольшой, но очень спаянной ячейке? Разве это по-комсомольски?

Пацаны дружно хмыкнули и твёрдо кивнули головами. ДНДшники грязно матюгнулись глазами, вытянули руки с растопырено – напряжёнными пальцами по швам и заскрипели зубами. “Михаил Иванович” удовлетворённо, но с лёгким недоверием, задержал взгляд на “монументе” сына, который зафиксировался в вопросе, а его взор был обращён на “независимого судью” – мента, который уже стал даже не подранком, а убитым наповал сизоклювым вороном.

– В школе надо репетировать или в ДК или… ещё там где-то. А не ора… – офицер присёкся и, наигранно кашлянув, продолжил более чем примирительно, – не оранизовывать репетиции, мешая отдыхать людям, – букву “г” он весьма искусно и предусмотрительно заглотил.

«Вот и ладушки!» – решил про себя Той и, взяв команду “вольно”, снова заговорил вслух:

– Это промашка… Недодумали… Недооценили. Порыв преданности затмил. Но выправим! Подработаем. Выводы будут сделаны! – Той назидательно-осуждающе уставился на пацанов, а те, в свою очередь, скорбно склонили головы, укрывая нагло-хитрющие смеющиеся глаза.

«Вот тварь! Выскользнул змеёныш. Ну да ладно, не всё ещё закончилось. Теперь возьму тебя на заметку!» – решил для себя участковый и приступил к ритуалу закрытия “Дела”. Он теперь уже аккуратно и по протоколу обмакнул перо в чернильницу, стряхнул с него каплю чернил, накативших на кончик и, написав что-то на листе, прикрыл всё это от любопытствовавшего взгляда отца Тоя.

– Михаил… – опер приоткрыл лежавшую на столе папку, коротко глянул туда и продолжил менторским тоном, – Иванович, я официально объявляю вашему сыну предупреждение о необходимости соблюдения закона вцелом… А в частности: о необходимости соблюдения тишины и порядка на улицах города в вечернее и ночное время. Конституцией нашему народу предоставлено право на заслуженный отдых после напряжённого трудового дня. И мы не можем и не имеем права… даже основываясь на чём-то… нарушать! Учитывая то, что сидящие подростки, – мент властно тыкнул в каждого пальцем, – подвергнуты приво́ду впервые, а совершённое правонарушение ими осознано и деятельное раскаяние высказано! – вынес вердикт опер. – Основываясь на том, что правонарушителей есть кому вручить в настоящий момент!.. – тыкать пальцем в отца Тоя мент не решился и лишь старательно-уважительно наклонил голову в его сторону. – А это, в свою очередь, исключает возможность повторения правонарушения. Я проявляю своё настояние в том, чтобы ответственное лицо препроводило их к месту постоянной прописки и вручило их взрослым членам семьи с обязательным уведомлением последних о вынесенных мной в их адрес предупредительных причинах, обязавших вынести это предупреждение.