Павел Тиккоев - ГОРА РЕКА. Летопись необязательных времён

Вонючий воздух “разбирательного кабинета” никак не располагал к длительному молчаливому психоанализу и кому-то нужно было хоть что-нибудь начинать. Тогда отец Тоя взял выяснения под свой порядок:

– Что сотворили эти мерзавцы, тарищ начальник? – обратился он к менту, сократив слово “товарищ” и зашку́рив слово “начальник”.

“Начальник”, по-школярски затупив глаза и голову, начал хитрить разговор:

– Сообщение получили об избиении… дерзкой провокации в отношении заслуженного человека, – здесь мент показательно воздел глаза в потолок и замолчал, проверяя реакцию отца Тоя и закосив на него змеючий глаз. Но никакой обеспокоенности или тем более чего-то ещё он так и не дождался. Генетическая память к допросам запластили́нила на лице “Михаила Ивановича” враждебно – непонимающе – выжидательное выражение. Кисть руки бывшего зэка, растопырено лежавшая на столе, медленно собралась в каменный кулак, натянув кожу и вы́ярчив наколку в виде морского якоря. Этот кулачище мгновенно пресёк желание мента к эксперименту по психоанализу и заторопил его в объяснении сути происшествия:

– Заслуженный человек, сотрудник органов, – загибая пальцы, излагал участковый. – Владимир Генрихович Склизов – заведующий хозяйством школы… Активный партиец, незаменимый помощник директора школы по части сохранения и защиты государственно имущества! – закончив перечисление заслуг ВОХРы, мент пронзительно выпрямил спину и продолжил. – Вот этот человек был безжалостно и цинично избит группой хулиганов сегодня… в промежутке от шести до семи часов вечера недалеко от своего дома… Потерпевшему были нанесены тяжкие телесные повреждения лица и других участков тела.

– Госпитализирован? – задал уточняющий вопрос отец Тоя.

– К счастью, нет… обошлось, – заюлил словами и глазами мент.

– Побои-то сняли? Зафиксировали? Подтвердили в больнице? – продолжал наседать “Михаил Иванович”.

Участковый суетливо вытянул из кармана грязнущий платок и, упрятав в него половину рожи, принялся по-актёрски сморкаться, пытаясь этим “запау́чить” разговор и явно о чём-то размышляя.

– Хотелось бы прочесть справку о характере повреждений, тарищ начальник, чтобы понять: чем и как наносили… а это поможет узнать: кто и когда, зачем и почему в тоже время, – отец Тоя обернулся и строго всмотрелся в ДНДшников, которые под этим взглядом вытянулись в натуральный рост.

Опер распечатал рожу из платка и отрыгнул дурной воздух, которым пропахла его замызганная утираловка. Из лужёной глотки мента при этом вырвался и букет смеси запаха спирта и селёдки.

Отец Тоя вначале невольно-брезгливо уклонил свой нос от этой вонючки, но распознав запах водки, развернулся на стуле, расправил ноздри и вполне заинтересованно уставился на охранителя порядка.

– Да, да, товарищ младший лейтенант, извините, не перебиваю, слушаю вас внимательно, – пригласил он участкового к повествованию, далеко выпихивая из себя каждое слово, и приготовился к восприятию сути и “духа” рассказа мента.

Той отчётливо осознал, что отец что-то для себя понял и уже нечто решил. Всё это совместно с болью от оплеухи окончательно его успокоило и убедило в неизбежном благополучном исходе свершённого. «Бог шельму метит. Всё-таки правильно мы ему наваляли. ВОХРа позорная!» – прогнал Той сквозь себя эту мысль и не без труда нацепил на рожу глубокую скорбь.

Толстый, накосо обозрев подёрнутое трауром лицо Тоя, зажал свою пасть ладонями и запрятал под веки смеющиеся глаза. Его обуял хохот, но он искусно перекроил его в пронзительный кашель, не преминув при этом руками сигнализировать: “Да тут хоть топор вешай от смрада”. И всё у него получилось очень даже убедительно.

Спас неприятную для мента ситуацию вдруг вернувшийся из небытия Анастас:

– Время скока? Может, пора по палатам, в смысле по камерам? Чё-то спать охота, – вытрубил он, захватив ладонями свой затылок и смачно потягиваясь.

Всё “собрание” тут же воззрело на бывшую мумию, а ДНДшники гавкнули коротким смешком. Мент тут же их окоротил поднятием кулака и снова впал в ступор, заперебирая в папке какие-то никчёмные бумажонки.

– Язык твой – враг твой. Доведёт он тебя… и твоим поведением… в данный момент, – отец Тоя надавил на слово “данный” и поглядел на Анастаса недобрым взглядом. – Нам с товарищами, наверное, всё же придётся задать тебе ремня… в воспитательных целях! – завершил он угрозой и обвёл взглядом правоохранителей, как бы ища одобрения.

Мент ответил за всех отказом – отрицательно мотнул головой и прицокнул по-блатному.

«Тот ещё перец! Наблатовался на работе. А, может, и сам такой» – заключил для себя отец Тоя.

– Штаны-то у самих на жопе удержатся? – начал было задираться Анастас, но узрев необыкновенно ласковый взгляд Тоя, тут же вновь окуклился.

«Вот падла! Так и зырит на меня. Носом так и внюхивается, тварь зэковская!» – размышлял мент, делая вид, что он изучает бумажку в папке, которую выправил так, чтобы никому более не было видно, а есть ли на этой бумажке вообще хоть что-нибудь. «Нахер я только его вызвал? Законник ё… И этот мудак тоже хорош – нажрался “вдупель”. Сними с него побои. Его было впору в вытрезвитель доставлять. А, может, правильно они ему вломили? Может сам и залупился?.. А, может, не они? – мелькнула у мента спасительная мысль, которая быстро бы всё решила. – Да как же не они?.. Этот-то точно участвовал, – утвердился в дознании опер, оторвав взгляд от “Дела” и взглянув на Тоя, который заинтересованно наблюдал за театром одного актёра. – Этот точно был… Пожалуй, он и главарь у них… А как тут что докажешь? Очную ставку не проведёшь… Этого козла – потерпевшего, пожалуй, уже и не разбудишь. А даже если разбудить и привести, то не ясно – чем всё это закончится… И кого в этом раскладе вообще придётся доставлять… и куда. Нет, этот зэк такого говна может наворотить! Себя только на разбор поставишь… А что собственно есть?.. Заявления “терпилы” нет. Он и говорить-то спьяну не мог, нето что писать… К утру очухается, так может и совсем ничего не вспомнит. А если и вспомнит… то, как он всё объяснит?.. На меня настучит? А резоны? Эти балбесы ДНДшники подтвердят: в каком виде он сюда подгрёб… Да, кстати, надо будет с них письменное подтверждение отобрать, – мент зыркнул на заскучавших дружинников, которые сразу почуяли в этом взгляде начальника что-то недоброе. – Получается, что лучшее – это просто взять и выпнуть их всех отсюда. Отобрать с них какие-то объяснения… любые – всё равно будут врать. А вот потом, если что – прищучить их за это же… А эта, блядь, пыль лагерная – так и вынюхивает, паскуда. Зря я тебя сюда приволок!.. Но тебя, падла, я и опрашивать не буду. И хер ты дополнишь протокол своим грёбаным мнением. Вон, вижу: уже формулировочки гоняешь. Да ни чё у тебя не выгорит, вражина!» – опер окончательно утвердился в плане своих действий, захлопнул папку, вяло поднялся со стула и со словами «посидите пока», протопал в сортир. Там продолжительно пополивало а, учитывая переменчивое звучание, то частично наверняка пополивало мимо унитаза. Потом в сортире захлёбно отурчал сливной бачок и вступил в обязанности водопроводный кран, поначалу начавший плеваться. Слышно было как мент, слегка обдав руки водой, несколько раз бурливо прополоскал свою пропиту́ю глотку.