Иванн Черняев - Шелковичные чернила

Через пять минут лес стал редеть, и тропинка вышла к небольшой ре-чушке, которая своими берегами омывала корни столетних ясеней. Тревожно вскрикнув, из камышей выпорхнула сизо-серая кваква, и в такт её испуганному лёту на деревьях истерично затрещали сороки. Угрюмые деревья стали казаться ещё более недружелюбными. Стёжка змеилась вдоль реки, и заканчиваться не торопилась. А на встречу вдруг из-за поворота изгибающейся тропы вышла пожилая женщина, за которой шли три козы и несколько разновозрастных козлят.

– Бабушка, – обратился к ней Виталий, – не подскажете, а далеко идти до Щербаковской больницы?

– А это где? – спросила женщина.

У Вити чуть дар речи не пропал от неожиданности.

– А как выйти на какую-нибудь автобусную остановку? – впрягся Иван.

– Да вот так по ходу как шли, так и идите, через пять, семь минут выйдете к школе, а за ней и остановка будет.

Вздохнув облегчённо, товарищи по несчастью продолжили свой путь, и вот деревья расступились, показалась школьная спортивная площадка, и, обойдя здание школы, они вышли на трассу. Впереди за стеной пирамидальных тополей показались копры шахты Ф. Кона. Получается, что выйдя из посёлка Феликса Кона, они, дав через лес кругаля, снова пришли в посёлок, но с другой стороны, той, которая была ближе к центру Софиевки.

– Ну, что, – бодренько сказал Иван, как будто и не было этой утомительной прогулки, – уже почти два часа, скоро рабочие автобусы придут.

– Ты как хочешь, – сказал Витёк, присаживаясь на скамейку остановки, – но я поеду на междугороднем.

И он остался на остановке, после такого блуждания уже не было жалко выкинуть лишнюю гривну за проезд, лишь бы быстрее попасть домой. Пытаясь прийти в себя после пережитого приключения, и глядя вослед удаляющемуся Ивану, подумал: «Вот же Сусанин!».

А назавтра Виталия ждали недра новой для него шахты.

_______

ЛГКН1 – (лебёдка горловская комбайновая новая) мощная пневматическая лебёдка, разработанная Горловским конструкторским бюро, получившая большое распространение по всему бывшему СССР благодаря высокой мощности.

Ужасный раскалённый июнь перетёк в не менее жаркий июль. Время потихоньку ползло, как заблудившийся в пустыне, а Витёк, который уже отработал трудовую практику и сдал экзамен на профессию ГРОЗ, мало-помалу вливался в коллектив, постепенно осваивал их местную терминологию, которая весьма отличалась от никитовской. Некоторые слова, употребляемые феликсоконовскими горняками, его даже смешили, одно слово кондюбрик, которым они обозначали полуметровый брус, чего стоило. А как он изумился, когда его послали в инструментальную коптёрку взять и доставить на откаточный штрек для проходчиков пневмотопорик. Пока Витька шёл из ламповой к кайбашистам, его фантазия разыгралась, он пытался предугадать, как же может выглядеть такой инструмент, и когда он увидел его, разочарованию не было предела. То, что так громко называлось пневмотопором на деле оказалось секачом – специальной пикой для отбойного молотка, которая своим плоским жалом была способна кромсать дерево. У них в Никитовке диалектические профессионализмы были более дельные, более толковые.

Но, тем не менее, Виталий за прошедший месяц уже приобрёл опыт работы и на насыпке, и на подгонке леса скатчикам, которых здесь было принято называть «деревянщиками», которые крепили и оформляли колодец вентиляционного ската за щитовым агрегатом. Пока работал учеником, ему полагалась первая смена, но начальник предложил, чтобы его потихоньку готовили к посменной работе в лаве «под щитом» помощником машиниста. Виталий даже увидел такое явление, как гировоз, о котором он слышал, и знал принцип работы ещё с поры своего теоретического обучения в Никитовском учкомбинате, но он не мог даже предположить, что где-то эти допотопные машины существуют и эксплуатируются в полной мере. В общем, таким образом, делая каждую смену какие-нибудь мелкие открытия, Витя доработал до своей первой зарплаты.

При устройстве на шахту им. Феликса Кона всех поступающих заставляли оформлять сберегательную книжку в Промтехбанке, отделение которого было здесь же на посёлке возле здания учкомбината. Книжечки были практически такими же, как и сбербанковские, но отличались цветом обложки и страничек. Отделение банка занимало помещение с торца длинного двухэтажного здания, зал для клиентов представлял собой квадратный просторный холл с четырёхугольной колонной посередине, стены помещения выкрашены были в синий цвет обычной масляной краской, что делало помещение каким-то больнично-казённым.

Заработную плату выплачивали частями, каждую неделю, это у них в обиходе называлось «процентами». Иногда проценты были более чем скромными, но люди упорно шли и снимали всё до копейки, девяностые ещё никто не отменял, память о гиперинфляции была жива.

Первая Витькина получка выражалась в сумме 20% от заработной платы +20 гривен сверху. Это было начало третьей декады, по выезду на-гора вся первая смена без лишних проволочек бросилась в баню, а потом полумокрые, недомытые, на ходу одевающиеся шахтёры выбегали из административно-бытового комбината и неслись сломя голову к отделению банка.

Когда Виталий прибежал к «Промтехбанку», очередь была на улице.

– Кто крайний? – спросил Витя.

– В какое окно? – раздался ответ.

– В смысле, в какое?

– В коромысле! Деньги выдают в трёх окнах. С 1-по 2000 номер банковской книжки – это первое окно, с 2001 по 4000 – это второе, а всё что больше 4 тысяч – это третье, – пояснил высокий седой проходчик с их участка, которого Виталий не помнил по имени.

– А кто крайний в третье окно? – переспросил Витя. И найдя край, стал ждать своей очереди.

Время шло, а очередь почти не двигалась, хотя люди, проходящие мимо очереди в зал банка, через некоторое время выходили довольные, пряча сберкнижки с деньгами в карманы.

– А до которого часу работает отделение? – поинтересовался Шулешко у очереди, когда понял, что уже начало пятого.

– Когда в первый день выдают деньги, они работают до последнего клиента. Бывало что я до восьми вечера тут торчал, – ответил крупный, много потеющий мужчина с длинной причёской а-ля 70-е, который работал, если память Виталию не изменяла, машинистом гировоза.

Такое положение вещей ни капли не утешало, а наоборот… И, Витёк, одуревший от двухчасового стояния, не выдержал и пошёл в зал посмотреть, что же там происходит. А происходило там нечто ужасное: очереди под окнами переставали быть очередями, и превращались в немыслимые змеиные клубки. И как увидел Витя, в основном деньги получали более наглые и пронырливые, которые просачивались с противоположной стороны. Лето, в зале жарко, а тут ещё толпа разгорячённых тел и зал банка стал напоминать парилку. Этим очень умело пользовались молодые сухопарые лесогоны, то есть ГРОЗы с молотковых участков. Они снимали рубахи, и, скользя голым торсом по покрытой испариной стене, протискивались к заветному окошку в считаные минуты. А одна из групп лесогонов придумала ещё более вызывающий способ. Выбрав самого мелкого, всучив ему шесть книжек, подбросили его за подмышки на головы человеческому клубку, и мелкий подтянувшись за решётку, подполз к самому око-шечку и протянул книжки. Кассирша, пожалев людей, у которых на головах пристроился лесогончик, взяла у него книжки и начала обслуживать эту банду. Виталий просто обалдел от таких обстоятельств, и не заметил, как сам пристроился с левой стороны от окошка.