Иванн Черняев - Шелковичные чернила

Наутро Вите было не только плохо, но и стыдно, ведь он приполз домой без сумки, без тары, без открывалки и без вилок, которые взял у матери, а также без тёщиного ножа и пары тарелок. Зато когда он припёрся на работу, все только и рассказывали, у кого какие приключения были по дороге домой. В шахту бригада не поехала, решив отметиться, а наряд выполнить на следующий день, и все дружно пошли поправлять здоровье на Поле Чудес. Кроме Вити. Шулешко при мысли о спиртном становилось плохо, и он поехал отлёживаться домой.

Через неделю Виталий был в гостях у родителей, и мать поинтересовалась:

– А что ты мужикам возил на закуску?

– Помидоры, огурцы, перец?

– Какой перец? Сладкий, кольцами?

– Да.

– Так это же заправка для борща, она же соленющая, я её в борщ вместо соли добавляю, как вы её ели?

– Ой, мама, я тебя умоляю, под самогон пошло, съели всё до последнего колечка.

О потерянных вилках и тарелках Витя так и не признался.

А ещё его пугала мысль, что через пару месяцев у него родится ребёнок, а это ещё более веская причина для очередного бутылька.

Никита упорно тянул два тяжёлых картонных ящика домой сквозь анфиладу скрюченных ясеней, благодаря которым во время летней жары улица Александровская была благодатно-тенистой. Но путь был не долог, благо дело, что минитипография находилась от его дома в квартале. Принеся домой коробки, он распаковал одну из них. Аккуратные синие книжки обычного книжного формата в четыре стопки наполняли его. Даже не синие, а лазорево-голубые, с птицей из двух человеческих ладоней на обложке и красной надписью Никита Судиловский «Самоначертание». Он взял одну из книжек и, пролистав её, вдохнул запах. Запах его не вдохновил. Пахло унылыми чернилами, свежий офсет пахнет по-другому, вкуснее, а это всего-навсего ризографическая печать. Он начал рассматривать текст, иллюстрации, и удовлетворённо крякнул, а после этого начал её перечитывать от начала до конца, удивляясь опечаткам и ляпам, которые проскочили в издание.

Это была его вторая книжка. Первую свою книжицу, в два раза меньше по размеру и по объёму он готовил к печати около пяти лет, и в результате многолетних трудов первый сборник увидел свет, когда Никите было 29 лет. После выхода первого детища, которое называлось «На грани», он с первых дней начал планировать вторую книгу, которую теперь он придирчиво рассматривал. Почему Никита так торопился выпустить вторую книгу? Он просто решил, что две книги – это пропуск в Союз писателей, что этого вполне достаточно. Почему-то он был уверен, что Союз – эдакая гильдия, орден, братство, да чего греха таить, в конце концов, какая-никакая элита! Он придерживался мысли, что к «бойцам идеологического фронта и отношение особое». Это его роковое заблуждение и стало причиной тех событий, о которых пойдёт речь.

В Державе было несколько союзов писателей: Национальный, Межрегиональный, отличавшийся большей русскостью, также Таврийское областное отделение СП СССР в 1992 году, стало отдельной организацией Союзом восточнославянских писателей (СВСП) и ещё с центром в Леополе существовала Ассоциация галицийских писателей. А не так давно появился ещё один союз «Конвент литераторов». Но этот самый Конвент практически сразу разочаровал Никиту, хотя поначалу мысли вступить в эту организацию были. Но буквально за два месяца до выхода второй книжки Су-диловского пригласили рутченковские литераторы, мол, будет очень важное мероприятие в областной библиотеке им. Артёма. И Никита, приехав в Рутченковск, попал на встречу с руководителем этого «нового союза», который действительно оказался интересным неординарным человеком – Егором Кацем. Для Егора Александровича это был рабочий визит в область. Там-то Никита и увидел, что членские билеты вынимаются из кармана, заполняются и выдаются всем желающим, которые захватили с собой фотографии… Лёгкость вступления в эту организацию Никиту весьма смутила, он понял, что при всей пафосности руководителя, на такой волне в этом союзе могут оказаться такие авторы, что потом будет стыдно находиться с ними в одном ряду (что потом, в принципе, и подтвердилось). Межрегиональный его прельщал своей демократичностью, но, пообщавшись с руководителем областной организации, он вдруг оказался на распутье. Председатель Рутченковской организации Юлий Александрович Чомга, узнав, что его книжка вышла в издательстве журнала Национального союза писателей «Донкряж», просто без обиняков сказал: «Будешь там издаваться, даже не надейся вступить в наш союз и забудь сюда дорогу, либо ты с нами, либо ты с ними», – и этой принципиальностью он весьма отпугнул Никиту.

И тогда, Судиловский, набравшись духу, отправился в Национальный союз в Рутченковскую областную писательскую организацию, располагавшуюся на площади Батюшкова. Он попал на приём к председателю организации, предъявив свои изданные под эгидой их журнала книжки. Председатель Святослав Хрущёвский, дородный мужчина с прекрасной чубатой белоснежной шевелюрой, был в светлом костюме, на лацкане которого красовался значок с изображением золотой тетради с пером на голубом фоне. Святослав Витальевич, выслушав Никиту, полистав книжки, почитав по паре-тройке стихотворений в каждой, одобрительно хмыкнул, и сказал:

– Я не против, заполняй документы, список тебе даст мой секретарь Нона Николаевна, пиши заявление, приноси три рекомендации, а там, как комиссия решит.

И, вдохновлённый лояльностью Хрущёвского, Никита бросился в водоворот сбора документов. Сначала он, скрипя зубами, пошёл в отдел кадров шахты им. А. Задемидко, на которой работал, чтобы выпросить бланк учёта кадров, при этом пошёл напрямую к начальнику отдела, вздорной и скандальной молодой женщине, которую недолюбливали все работяги. Вчерашняя выпускница экономического вуза, без опыта работы по протекции народного депутата Иохима Звягинцева, сразу же заняла пост директора по кадрам. Она очень быстро своим стервозным характером доказала, что не зря ест свой хлеб, взяв вверенный ей отдел в ежовые рукавицы. С трудовым классом она вообще не церемонилась, особенно любила поизгаляться над вновь поступающими (Никите она в своё время тоже потрепала нервишки). Поэтому на приём к такому начальнику рабочий народ старался не попадать. Но выхода не было, и Судиловский пошёл на поклон. Никита попросил Ингу Сергеевну выдать бланк учёта кадров для СП, хотя бы на время, чтобы снять ксерокопию, но начальник, как-то без особых расспросов распечатала ему бланки на своём принтере, и вообще вела себя весьма пристойно, чем убедила Никиту, что не так страшен чёрт, как его малюют.