V.S. - La Critica (первая книга казанской трилогии)

– Ещё я знаю наверняка, что Шуба – бывший тяжёлый наркоман, – напоследок сказал Глеб.

*****

Почти на крыльце офисного здания была запаркована бордовая Bentley.

На доходы от такого автокомплекса можно и нужно вести хорошую и достойную жизнь. Да. И главное достоинство этой жизни должна быть скромность. Я хочу сказать, что Bentley – это нечто за гранью налогообложения. Вы меня поняли.

Мы зашли внутрь и поднялись наверх. Некое подобие рецепции с девушкой-секретарём, позади которой подсвечивался неоном логотип компании. Мы попросили позвать Егора. На удивление мы довольно легко получили доступ к телу. Похоже, что собственного кабинета у Шубы не было, а всё рабочее время он проводил стоя над душами мойщиков, давая советы электрикам, подавая ключи механикам, отвечая на звонки вместо секретаря в салоне поддержанных тачек, – короче всех доставал и не давал филонить. Шуба постоянно чавкал жвачкой, ржал над своими шутками, матерился через каждое ноль-ноль второе слово. Короче, Шуба нам подходил идеально.

Прямо в фойе автосалона Шуба нетерпеливо выслушал наш сбивчивый рассказ о том, что мы от него хотим, вполглаза глядя на видеопрезентацию пустого макета La Critic’и на моём планшете.

– Вот и за всё это великолепие мы просим всего п… – хотел было перейти к заключительной фразе я, но Шуба меня перебил.

– Вы что, ребятки, говна въебали?! Я даже не слышал о вашей газете ничего? Как она называется?

– La Critica, – начал отвечать на последний вопрос я.

– Чё-ё? – сморщился Шуба.

– La Cti… – попытался её раз произнести я.

– Неважно. Вот когда я о вас услышу!.. От кого-нибудь, заслуживающего доверия… Об этой вашей «Критине». Тогда…

– Тогда нафиг ты нам нужен будешь?! – задал резонный вопрос Глеб.

Шуба потерял дар речи от такой наглости, потом нашёл слова:

– А на…уя вы вообще мне нужны, да ещё и за мои же деньги?! Глянцевые издания нашего города мечтают, чтобы я нарисовался на их страницах! Они готовы… Это кто? – Шуба ткнул пальцем в заставку на моём планшете, который я от волнения теребил в потных руках, то нажимая на «home», то на кнопку «сон». Фоновым рисунком последние несколько дней мне служила фотка Глеба и Марты, которую я сделал, когда они утром на нашей убогой кухне в одинаковых пижамах с кружками растворимой бурды в руках устало смотрели в мою сторону.

– Это я, – признался Глеб.

– Это он, – подтвердил я.

Шуба печально вздохнул и, как бы пересилив негодование, задал вопрос по-другому, тыча пальцами в экран планшета:

– Вот это кто? Вот это? Это? Эта девушка в пижаме? Вот?

– Это моя сестра Ма… – начал Глеб, но я его перебил.

– Это Гвинет Пэлтроу, актриса из США, – ответил я таким тоном, мол эту девушку должен знать каждый.

Повисла тишина. Каждый, скорее всего, думал о своём.

– Это же она снималась в «Железном Человеке»? – округлив глаза, спросил Шуба.

– Не лучший её фильм, – скрипучим голосом ответил я. – Но, да. Она снималась во всех «Железных Человеках»…

– Ради денег, – покивал Глеб.

– И это твоя сестра? – на всякий случай ещё раз уточнил наш собеседник.

– И это его сестра, – решил продолжить обсуждение этого вопроса я, раз уж начал. – А он – её брат. Брат знаменитой актрисы. Брат сестры. Как насчёт нашего предложения?

Шуба скорчил гримасу, которая должна была показать крайний «респектос» Глебу, как родственнику великой актрисы. Глеб мотнул головой, что означало: «Да ничего такого. Я привык». Эта благодатная почва должна лоббировать контракт. Что делать, когда обман раскроется, я подумаю позже.

Мы ещё немного посидели молча. Позы были торжественные. Шуба закрыл глаза, начал тереть переносицу большим и указательным пальцем правой руки и смеяться. Мы с Глебом недоуменно переглянулись. Шуба уже просто таки хохотал. Мы с Глебом напряглись. Я взял планшет с журнального столика и положил к себе на колени.

– Ахахах! Ну вы даёте, ребята! Давно так не смеялся, – Шуба наконец разлепил залитые слезами глаза.

Я не знал что говорить. Оставалось ждать. Видимо, чтобы как-то форсировать развязку, Глеб спросил:

– А что тут такого смешного, дядя?

– А вы молодцы!.. – погрозив пальцем, сказал Шуба.

– В смысле? – спросил я, на всякий случай до ушей улыбаясь.

– Это, – Егор указал пальцем на планшет у меня на коленях. – Марта Стальская – девушка моего адвоката Марка Бимерзкого, юрист, – выбивала долги по КАСКО для моей мамы.

Установилась десятисекундная пауза.

– Ну, или так, – согласился я.

– «Или так», «или так»… – эхом повторил Шуба, потом спросил: – Так кто вы такие, чёрт бы вас драл?

– Всё за исключением «Железного Человека» остаётся так же, – ответил я наивным тоном.

– Не шутите со мной, – посоветовал Шуба.

– Покажи ему свои права, – обратился я к Глебу.

Глеб извлёк из внутреннего кармана пальто бумажник, достал оттуда автомобильные права и кинул их на середину столика. Шуба взял документ и приблизил к глазам. Прищуренным взглядом посмотрел на нас, затем на права, потом опять на нас, снова в права. Кинул их обратно на стол. Изрёк:

– Так что вы там рассказывали о новом журнале?

– Газете, – поправил я.

– Так что вы там рассказывали о новой газете? – поправился Егор.

*****

У La Critic’и появился Шуба.

После изобретения динамита, всё, что не взрывается,

оставалось незамеченным

С. Дали

Глава о пятой поправке к не нашей конституции

Последние полчаса я говорил без умолку про преимущества размещения рекламы в нашей несуществующей газете. Я расписывал перспективы долгосрочного сотрудничества, широту будущей аудитории, нетривиальность концепции, профессионализм работников, авторское видение, качество полиграфии, наконец.

– Мы хотим сделать себе имя. Тот, кто поддержит нас на первоначальном этапе, будет нашим большим другом впоследствии, – я почувствовал, что хватил лишка, а потом сразу подумал, что скромность данному делу не помощник.

Сицилия Владимировна как-то нехотя выслушивала мои аргументы. Складывалось впечатление, что ей не слишком-то интересно. Тогда почему я ещё здесь?

– Кхе, – кашлянул я.

– Я понимаю-понимаю… – покачавшись из стороны в сторону на офисном кресле, промолвила Сицилия Владимировна.

От словесного извержения последних десятиминутий в моём рту наступила засуха. Я представил себя в компании большого запотевшего бокала пива; это придало мне сил.

– Ну, так что? Что скажете? Пятнадцать тысяч рублей за приличный рекламный текст – не такая уж большая сумма, – я постарался расслабить мышцы лица. – В лучших традициях восточноевропейской продажной журналистики.

– Какой говорите тираж первого номера? Три тысячи?